Тридевятое царство. Удар Святогора

ожидая своих любимых гигантов, те должны были уже скоро явиться, и девочка все смотрела вдаль, не покажутся ли знакомые силуэты. Хоть и маленькая еще, а как похожа на деда, Финиста – Ясного Сокола… Те же глаза, ясные, те же озорные веснушки возле носа, с небольшой курносинкой, дедовского. А теперь Святогор обвиняет Финиста в заговоре, измене и цареубийстве. Мыслимо ли… Только вот воспоминания об одном из разговоров не спрячешь от себя же самого. Тогда они едва лишь познакомились, и крепкая дружба только зарождалась. Колыван с Финистом сидели на поваленном бревне возле лагеря и болтали о разном.

– Царь – он на то и царь, – резонно объяснял Колыван, – чтобы решать за всех. Кто-то же должен.

– Ну а если он не так решает? – Финист обезоруживающе улыбнулся, как умел только он.

– Не так… – проворчал Колыван, – будто бы кто-то знает точно, как надо. Раз царь так решил, значит, так и будет. Наше дело – выполнять. Еще не хватало, чтобы каждый ратник начал обдумывать – а правильно ли царь решил? Такое войско и дня не проживет. И державе такой – конец.

– Вот тут твоя правда, – кивнул молодой воевода, – но я более широко думаю. Вот сам царь, он же может и глупым родиться. Его ли заслуга, что он так удачно родился, в царской семье?

– Не нравится мне, куда ты ведешь, – вздохнул Колыван, – и думать широко я не люблю. Род Кия Русью достойно правит много лет, если они не достойны, то кто тогда вообще достоин – ты, что ли?

– А я бы хорошим был царем, уж точно лучше, чем этот пузан Василий. – Видя неодобрительный взгляд товарища, Финист весело рассмеялся. – Да шучу я, Колываша, просто шучу. А все же я в себе чувствую какое-то предназначение. Вот не зря я на свет родился, помяни мое слово. Царем, конечно, мне не стать, родом не вышел, но воеводой точно буду всего войска, а глядишь – и князем каким.

– Ты можешь, – спокойно ответил Колыван, продолжая натачивать меч, и без того уже острый; он уже привык к тому, что его друг – человек особенный. Воинство Руси проигрывало войну степному войску Тугарина Змея, и ни Святогор, ни Илья Муромец, ни Микула ничего не могли сделать. Только молодой воевода Финист раз за разом одерживал верх. Вначале небольшими отрядами, а недавно во главе полутора полков нанес серьезное поражение одному из туменов. Князья тут же ухватились за успехи молодого воеводы и буквально заставили царя выделить Финисту меч-кладенец. Сейчас уже три полка за спиной, а где-то там, за рекой и лесом, два степных тумена разоряют русские села. Завтра должен быть бой, будет очень жарко. А только ни Колыван, ни ратники войска не сомневались в победе. Было в Финисте что-то такое, его просто нельзя было не любить. И весел, и добр, и справедлив. Если уж и сходились в ком-то все человеческие достоинства, какие ни есть на земле, так это в нем. И Святогор хочет, чтобы Колыван поверил, будто такой человек мог заговор устроить и тайком послать степняков царя убить… Нет, даже если бы и измыслил Финист царя извести, сам взял бы меч в руки. Вот такой, как Кощей, наверняка мог бы. Тоже тип еще тот… Нет, войсками он управляет хорошо и в бою действует решительно, но какой же он все-таки неприятный тип! Лысый, бледный, глазами так и зыркает. Упрямый как осел. Тогда они еще были все вместе…

Кто тогда мог подумать, что именно Кощей одолеет Финиста? Если бы Колывану подобное сказали, не поверил бы никогда. А только от пламени змея на Калиновом поле немного кто уберегся…

Колыван вспомнил другой свой разговор с Финистом как раз перед походом на Кощеево царство.

– Дался нам этот Кощей, – убеждал друга Колыван, – ну сидит на краю державы, со степняками воюет. Берендеев прогнал – так это их берендейское дело, не наше.

– Не понимаешь ты, – вздохнул Финист тяжело, – и Кощей не понимает. Ему лишь бы головы рубить и мстить. А надо державу отстраивать. Сходили в ответный набег на степняков? Сходили. Победили? Победили. Кощей же не понимает, что Великая степь сейчас как сытый медведь в берлоге, что наелся до отвалу и не хочет драться. Вот это нам шанс и дает: пока они драться не хотят, надо державу в достойный вид привести. Кругом же разорение сплошное, сколько деревень подчистую сожгли и вырезали, города в руинах. А войско сейчас – только тень былого. А богатыри? Святогор ранен в своих горах, Муромец с друзьями изранены, Микула в чужие земли не ходит воевать, Вольга куда-то пропал. Кому воевать? Ты да Ставр, два богатыря осталось. А ведь молодежь подрастает, Еруслан, Иван, Михаил Поток. Это сейчас они дети сущие, а лет через десять что будет? Может так случиться, что у нас три новых Святогора появятся. Или три Микулы. Вот где сила будет! Вот тогда и придет время со степняками столкнуться. Ты хоть это понимаешь?

– Да вроде да, – пожал плечами Колыван, – только сомневаюсь я, что из детишек новый Микула выйдет. Слабенькие они. Дабог уже в колыбели мог подковы гнуть, Микула в семь лет леших побеждал.

– Ну не станут новыми Микулами, так станут новыми Муромцами и Добрынями. Дай детишкам шанс, не руби сплеча. Я же не о том говорю. Вот ты понимаешь, что не стоит степняков сейчас злить, а Кощей – нет. Он тычет и тычет острой палкой в спящего медведя. А медведь этот может и проснуться. Он разозлится и забудет о том, что сыт и не хочет драться. Вылезет и разорвет дурака в клочья. И нас вместе с ним, потому что как ни крути, а это бывший наш воевода. Вот сейчас самое время эту проблему решить. Сил у Кощея почти не осталось, пойдем и попробуем убедить. Ну а упрется, так пусть на себя пеняет.

Тогда они еще не знали, что бывший соратник для них приготовил. Никто и не думал, что так все может обернуться.

Аленушка изнывала уже с самого утра, вилась как волчок, не находя себе места. Взглянет кто – обычная девчонка, и не скажешь, что великая княгиня.