ледника к западу от деревни и скинул его вниз. Ночью сгорела его хижина вместе со спящими там родителями.
– Кошмар! – не сдержал восклицания Второй.
– Это еще не кошмар, кошмар начался позже, на свадьбе, – хозяйка скинула с ног сапоги, уселась по-турецки и взяла в руки чашку с теплым молоком. – В первую брачную ночь я перерезала горло своему мужу, а наутро, по традиции северных племен, меня изнасиловали все главы семейств нашего племени, а потом скинули в яму с голодным медведем. Неизвестно, повезло или нет, но это уже не имеет значения – следом за мной в яму скинули случайно забредшего в нашу деревню менестреля. Когда яму накрыли решеткой, странник засунул в глотку медведя руку и вырвал у того череп. Вырвал легко, как луковицу из земли. Потом он повернулся ко мне и спросил:
– Да?
И я согласилась.
– На что?
– На что угодно. Мне было все равно. Еще никто, кроме моего убитого возлюбленного, не спрашивал моего согласия.
– И потом?
– О! Потом менестрель пел на языке Хаоса. Я ничего не понимала, но с каждым звуком его песни меня наполняла сила. Дикая, свободная, жаждущая вырваться наружу. Так оно и случилось – утром я выбралась из ямы и стала убивать всех, кто попадался мне на пути. Мужчин я рвала руками на части, женщинам и старикам разбивала кулаками головы. Пока я уничтожала деревню, поэт сидел на пороге одного из домов и смеялся. Мой отец пытался убежать, но я поймала его, сломала ему руки, ноги, позвоночник и сбросила в тот же ледник, куда он сбросил мою любовь. Он визжал, как недорезанная свинья.
– Свою мать вы тоже убили?
– Нет, она прыгнула вслед за отцом сама, но перед этим поцеловала меня и шепнула: – Правильно, все правильно.
– Она не осудила вас?
– За что? Отец сорок лет издевался над ней.
– Так зачем она прыгнула за ним?
– Ее жизнь, пусть плохая, уже не имела смысла. Потом, она понимала, что я должна ее убить тоже. Она меня пожалела.
– Убили бы?
Радила задумчиво отхлебнула из чашки глоток молока и призналась:
– Не знаю.
– Что было потом?
– Потом я уничтожила деревню своего мужа. Менестрель запретил убивать только младшую дочь вождя – Морати. Что-то он в ней увидел.
– Королева знает эту историю?
– Эту историю знают только два существа на свете – вы и мой спаситель.
– Тзинч?
– Да.
– Почему вы мне все рассказали?
– Ты же Магнификус.
– Ну и что?
– Больше никто не мог ее услышать, а мне очень хотелось ее рассказать.
– Я вас понимаю, – Второй вернул хозяйке ее кулон, и она бережно спрятала его на груди.
– Испугала? – спросила она.
– Нет, хотя должны были, – честно ответил Сергей. – Расскажите, что было потом?
Радира поставила чашку на стол и продолжила:
– Потом Тзинч оживил моего возлюбленного. Я видела, как со дна ледника поднимается его истлевшее тело и принимает форму огромного белого волка.
– Волка? Такого же, как он убил на охоте?
– Совершенно верно.
– Но почему волка?
– Тзинч сказал, что это все, что он может для него сделать. Хотя теперь я понимаю, что он просто не хотел меня ни с кем делить.
– Разве Тзинч интересуется женщинами?
– Нет, он не имеет пола. Тзинча интересуют только изменения. Я была его шедевром на тот момент, потом ему требовалась моя помощь. Я должна была вырастить Морати и сделать ее королевой эльфов.
