– Что за идиот, политкорректных фильмов насмотрелся… Мы тебе покажем Европу!
Без размаха он с силой саданул в лицо рукоятью пистолета. Голова мужика откинулась с такой силой, что хрустнули позвонки. Когда он с усилием поднял голову, уже кашлял, надсадно захлебываясь кровью из разбитого рта, где между расквашенных в сырое мясо губ вместо передних зубов торчат обломки.
Он кашлял, выплевывая зубы, наконец завизжал:
– Вас за такое посадят!
Азазель сказал Михаилу:
– Видишь, какие бывают тупые дураки? Верят в систему, созданную не Господом, а людьми. Богохульники!
Он ударил снова рукоятью дважды, уродуя лицо, потом с силой пнул в пах. Мужик завизжал поросячьим голосом, упал, скрючился и катался по земле, завывая от боли.
– Кто послал? – спросил Азазель раздельно.
Мужик простонал:
– Не знаю!.. Подошел один, дал денег, предложил увести вас подальше… Я ничего не знаю! Откуда бы я знал, что вы такие крутые, это же розыгрыш!
Азазель сказал брезгливо:
– Ладно, иди в машину.
Мужик подхватился с поспешностью, грузное тело с такой легкостью взобралось обратно на сиденье, что Михаил смутно удивился, как страх придает силы, но тот не успел ухватиться за руль, как Азазель подошел ближе и сказал мягко:
– Ах да, вот еще что…
И быстро выстрелил ему в переносицу. Михаил рванулся вперед и ухватил за руку с пистолетом, но мужик с дырой во лбу уже откинулся на сиденье и пару раз в судорогах стукнул подошвами по педалям.
– Что ты делаешь? – вскричал Михаил.
Азазель высвободил руку и захлопнул дверь, оставляя убитого в кабине, на Михаила взглянул с жалостью.
– Знаю-знаю, божьи создания и все такое. Но беречь нужно не их, а от них другие божьи создания, что получше и почище. Здесь, дорогой мой, не ад и не какие-то там небеса, а прекрасная земля! С ее прекрасными и благородными законами насчет бей первым, а отступай последним… Пойдем в машину или можешь остаться!
Михаил молча вернулся и опустился на сиденье, что не успело еще остыть. Азазель коснулся панели тачпада, автомобиль рванулся с места с такой скоростью, что Михаил поневоле напрягся, никакой застоявшийся конь не помчится так резво.
Некоторое время Михаил молчал, наконец покосился на злое лицо Азазеля.
– Что дальше?
– Что? – переспросил Азазель. – А ты готов действовать по-человечески?…
Михаил пробормотал:
– А по-человечески – это по-человечески?
– В основном, – ответил Азазель. – Но иногда справедливость прячется в несправедливости, потому ее трудно узнать. Я, правда, узнаю, я же гений, но для тебя это проблема… хотя военно-полевой устав обычно выручает.
– Это… как?
– По-человечески, – сказал Азазель, – в реале совсем не то, что в словаре Ожегова или даже Даля, у того словарный запас покруче. Это по- нечеловечески на самом деле, или не по-человечески, если с точки зрения старомодной морали… Так, теперь помолчи, подъезжаем. Пойдешь или останешься?
Он остановил автомобиль у подъезда трехэтажного особняка, за которым виднеются роскошные сосны. На панели управления вспыхнули красным три длинные цифры, Азазель ткнул пальцем в самую большую клавишу и с шумом захлопнул дверцу.
– Вот теперь пусть побегают!
Улыбка его была очень недоброй, Михаил заспешил за ним, спросил опасливо:
– Что ты сделал?
– Ничего, – заверил Азазель, – просто глушанул их систему наблюдения. На время, конечно, но нам хватит.
– Понял, – сказал Михаил, – уравняли шансы.
– Только двигаться нужно быстро, – предупредил Азазель, – пока они не перестроились.
Глава 5
Азазель рывком на себя отворил дверь, весь злой и с оскаленными зубами, пистолет наготове, Михаил двигался в шаге следом, настороженный
