Чмокнув его в щеку, ринулась к двери, а Михаил вздохнул, посидел с минуту, а затем отправился к телевизору, пытаясь запустить голосовой командой, но тот, готовясь к бунту машин, упорно отказывался подчиниться.
За спиной послышался легкий щелчок язычка дверного замка, Михаил резко развернулся в ту сторону, но в комнату как-то очень уж незаметно вошли двое мужчин. Один закрыл за собой дверь, на Михаила оба посмотрели с неприятно оценивающими улыбками.
Крупные, широкие и налитые мощью, что заметно выпирает из-под добротно сшитых легких костюмов, лица тоже крупные, угловатые, словно из одних толстых костей, обтянутых кожей. Глаза остро смотрят из-под нависающих глыб надбровных валиков, скулы высокие и широкие, готовые принять удар и не дать повредить глазные яблоки. Один ярко выраженный блондин скандинавского типа, другой черноволосый, но такой же широкий, с ястребиным носом на широком лице.
Михаил не двигался, рассматривая их, а они прошлись по кругу на расстоянии, не сводя с него взглядов.
Блондин наконец остановился, проговорил медленно:
– А вы человек необычный… Да, я бы даже сказал, очень необычный.
Михаил буркнул:
– И что во мне необычного? Хотя вообще-то спорить не буду, я всегда был о себе такого же мнения. И вообще считал, что меня недооценивают…
Он ощутил, что подражает Азазелю, тот подобной болтовней то ли выигрывает время, то ли получает какое-то иное преимущество. За это время второй незнакомец, продолжая оглядывать его с головы до ног, прошелся чуть, чтобы заглянуть ему и за спину.
Михаил не стал разворачиваться в его сторону, рассудив, что его молчащий спутник опаснее, а за движением второго можно следить по теплу от его тела и запаху пота.
– А вас в самом деле недооценивают, – обронил блондин, оставаясь на месте. – Вы уже понимаете, мы не совсем обычные хулиганы… хе-хе, если вообще бывают хулиганы в таком почтенном возрасте и такого, осмелюсь сказать, благородного облика… Дорогой друг, у нас благородный облик?
– Несомненно, – откликнулся второй, которого назвали дорогим другом, – несомненно. Даже в высшей степени благородный.
– Так вот, – продолжил блондин, – вы уже видите, мы очень серьезные противники, но совершенно не боитесь нас, хотя даже не предполагаете пределов нашей мощи. Однако стойка у вас профессионального воина, что вроде бы спокоен, но держит дистанцию и готов для взрывного движения… как удара, так и уклонения.
Михаил ответил холодно:
– Не понимаю, о чем вы.
– Но вы ж воин?
Он ответил с прежней холодноватой враждебностью:
– Мне приходилось участвовать в ряде войн. Так уж получилось, но это не значит, что хочу драться с вами. Или вообще с кем-либо.
Блондин приятно улыбнулся.
– И мы не хотим, – произнес он проникновенно. – Но, увы, жизнь заставляет. Просто скажете нам, где ваш собутыльник, которого вы считаете собратом по оружию, хотя он все наверняка наврал насчет своих подвигов в локальных войнах… и мы тут же уйдем.
Михаил буркнул:
– Хотел бы я сам это знать. Он исчез так неожиданно… никогда так не делал. Это из-за вас?
Они переглянулись, крючконосый сказал быстро:
– Он не врет, я это чувствую. Что будем делать?…
– Подождем? – предположил блондин.
Крючконосый поморщился.
– У него здесь везде телекамеры. Я даже свет не стал вырубать по дому, эти хитрые жуки наверняка установили и автономное питание.
Блондин указал через окно на высокое здание на той стороне улицы.
– А вон там на крыше можно разместить направленную подслушку. С записью видео через занавески в четыре ка.
– Все, – сказал крючконосый зло, – что можно установить, он установил. Пойдем отсюда. Все равно видит и слышит все, что здесь делается.
Он направился к входной двери, а его напарник посмотрел по сторонам с понятным сожалением нормального человека, которому хочется сломать здесь все, что сломать можно, еще и поджечь напоследок, но соратник уже вышел в коридор, и он бросился за ним вдогонку.
Михаил наконец перевел дыхание, прислушался. В квартире тихо, только на телеэкране с приглушенным звуком сменяются картины катастроф, аварий, заседаний, митингов, драк на улицах, демонстрации на полигонах новых видов оружия…
– Эй, – сказал он, – тебя Кортин зовут?…
После короткой паузы прозвучал тот же синтезированный голос:
– Да.
– А где кофе?
