федеральная земля?
– Абсолютно верно.
– То есть, вы как профессиональный медик осведомлены о вреде, который наркотики наносят человеческому организму?
– Да.
– И вы так же знаете, что они запрещены законом, не так ли?
– Вы у нас знаток законов, но, судя по тому, что я здесь, это так, – Андрей вяло усмехнулся.
– Где вы достали этот, как его… – Прокурор потыкал пальцами в планшетку и произнес: – MDA! Наши эксперты никогда не слышали о таком.
И неудивительно, подумал про себя Андрей, наркотики уже, как минимум, два века не существуют: исчезли после появления нейроблокады в 2247 году, как раз после изобретения Туннелей. Или Туннели были потом? Да черт его знает… Теперь это неважно. Совершенно неважно.
– Вы ни за что не поверите, господин прокурор, – спохватился Андрей. По бледным губам прокурора скользнула тень улыбки.
– Попробуйте объяснить, – предложил он. – Возможно, собравшиеся здесь не так глупы, как вам кажется. Попробуем понять.
– Я прочитал в детской энциклопедии младшего сына про великого ученого древности – Менделеева, который создал таблицу химических элементов, увидев ее во сне. И когда я лег спать, мне приснилась формула, я попробовал синтезировать это вещество – вот и получилось!
Андрей ожидал, что прокурор потеряет терпение, однако этого не произошло.
– Хорошо, пусть так. И что же вы сделали потом?
Андрей пожал плечами.
– Врачи испокон веков все лекарства проверяли на себе. Это что-то вроде нашего кодекса чести, если вы, конечно, понимаете, о чем я.
Прокурор почесал кончик носа. Видимо, о чести он не задумывался в принципе.
– Значит, лекарство, – раздумчиво повторил он, решив, видимо, не цепляться к словам. – Допустим. Андрей Петрович, потрудитесь объяснить, от какого именно заболевания должно помогать ваше лекарство. Насколько я понимаю медицину, лекарства не изготовляют просто так, ни от чего?
Андрей вздохнул. Помолчал, раздумывая, стоит ли усугублять свое и без того незавидное положение.
– Это лекарство от Гармонии, уважаемый господин прокурор.
Прокурор вскинул брови, адвокат хмыкнул. Судья покачал головой, словно хотел сказать: эк, угораздило человека.
– Я, к сожалению, не знаток современных заболеваний, – сказал прокурор. Андрей взглянул ему в лицо – издевается? Нет, абсолютно серьезен. – Что же это за недуг?
Андрей едва не рассмеялся в голос. Нервное, это уже нервное, надо взять себя в руки и раз уж начал, то довести дело до конца.
– А стоило бы знать, этому недугу уже четыреста лет, – с максимальным спокойствием ответил он. – И мы все им болеем.
Зрачок камеры под потолком встрепенулся, наводя прицел на подсудимого. Видимо, незримый наблюдатель наконец проявил заинтересованность. Прокурор, который наверняка попал в крупный план, приосанился.
– Андрей Петрович, решается ваша судьба, – почти ласково пожурил он. – Я искренне прошу вас, будьте благоразумны.
– Я уже устал быть благоразумным, – пробормотал Андрей, угрюмо глядя в пол. – Я был благоразумным всю жизнь, а потом понял, что не желаю быть еще одной консервной банкой в вашем дивном новом мире, который не хочет развиваться и прикрывает свою первобытную подлость разглагольствованиями о современной красоте и силе духа, которые повсеместно воплощены в жизни стараниями Президента.
Его слушали. Его слушали очень внимательно. Зрачок камеры периодически мигал и вновь впивался электронным взглядом в человека, сидящего на скамье подсудимых.
– Вы насыпали полные кормушки. Вы создали прекрасные стойла. Вы выгуливаете нас на самых лучших лужайках, – он знал, что его не перебьют, и это была единственная возможность сказать все. Сейчас. – Но если кто-то из нас собирается поднять голову к небу, то вы отправляете его в Туннель, потому что небо нам положено видеть только в лужах.
Голос предательски дрогнул: Андрей понял, что говорит не то и не так, что мечет бисер перед свиньями, но остановиться уже не мог.
– Дело в том, что кормушки – это еще не все. Конечно, большинству их вполне хватает, но я не хочу так. Мне нужно развитие, пусть и в негативную сторону… Хотя кто решил, что эта сторона неправильная? Те, кто крутит по Сети ролики о том, насколько прекрасна Гармония, – вот они уверены, что знают все лучше меня. А я не хочу, чтобы за меня решали, черт возьми, какой кофе пить, что читать и какую женщину в какой позиции любить. Я волен сам распоряжаться собой и своей жизнью, а не класть ее на алтарь Президента и его светлых идей по поводу нашего будущего. Распоряжаться своей жизнью! – воскликнул он. – Неотъемлемое право! Но вы и его отняли. Умудрились. Нашли способ.
– Господа, да он сумасшедший! – возгласил адвокат, который решил, видимо, что надо хоть слово молвить на процессе, а не сидеть дежурной декорацией. – Только умалишенный способен говорить подобные речи, это же типичный бред безумца. С вашего позволения, коллеги, я в свое время видел одного такого беднягу. Это действительно безумие, я ручаюсь.
– Я здоров, – хмуро сказал Андрей. Внезапный порыв вдохновения схлынул: он ощущал только глухую усталость, ничего больше, потому что все действительно было напрасно. – Говорю как врач: я абсолютно здоров.
