И тут старик вытащил козырь из рукава.
— Хочешь оставить своего повелителя без штанов?! — вопросил он гневно и обернулся.
Красавчик был вынужден сдаться. Поклонился, пробормотал извинения и был таков. Девчонки едва не рыдали.
— Тридцать пять тысяч — раз… — обреченно забормотал торговец.
Но кое-кому развлечение понравилось настолько, что прерывать его так быстро не хотелось.
— Даю сорок тысяч! — Наглая улыбка Лейвеоса даже сквозь маску была видна.
Опешили все. Неужто кто-то против господина пойти решился?! Старого сморчка так и вовсе едва инфаркт не хватил.
— И ты смеешь?! Стра-а-ажа! Взять! Схватить!
В толпе ахнули, но феерик остался невозмутим.
— Никак нельзя, повелитель, — с искренним сожалением произнес блондин. — Помните, два года назад я вам жизнь спас? И вы тогда даровали мне неприкосновенность на ваших землях. Так что давайте торговаться честно! — И снял маску, окончательно ввергая несчастного дедка в пучину отчаяния.
Яла, которой следовало бы беситься от ревности, покатывалась со смеху.
«Честные торги», к панике продаваемых, замерли на пятидесяти тысячах, предложенных ширранцем. Давать больше Лейв опасался — свалится еще на его бедную голову эдакое счастье! Его же Ялка за такие фокусы заест!
А девчонки вон как умоляюще глядят, пока блондин методично содержимое кошеля пересчитывает, как бы решая, может ли себе позволить дорогую покупку. Да Лизка бы еще не так посмотрела: повелитель знойного царства уж точно на предмет девичьих вздохов не тянул. Старый, тучный, по лысине пот струится, зато борода до пупа свисает. Как представишь такого мужем, сразу возникает желание стать вдовой или, на худой конец, пригласить специалиста по разводам.
— Пятьдесят тысяч и одна медная монета! — наконец прокричал блондин.
Теперь хохотала вся площадь во главе с несчастным торговцем. Вряд ли тот до сих пор считал, что рыбка его «облагодетельствовала».
Кстати о последней… И Машка, и Дашка ее конечно же заметили, Лули в первом ряду стояла. Но наивно надеялись, будто «добрая волшебница» свою ошибку исправлять пришла. Сейчас этот замечательный молодой человек их купит, и все будет хорошо. Наверное…
Повелитель метнул в «конкурента» бешеный взгляд и велел околачивающемуся поблизости слуге принести кошель с мелочью. Дальнейшие торги напоминали балаган, и шутов звать не надо!
У Лейвеоса первого закончилась мелочовка. Без всякого обмана! Блондин в очередной раз запустил руку в кожаный мешочек, замешкался, пошарил там — и с разочарованным вздохом продемонстрировал всем желающим пустую ладонь. Все, конец веселью!
— Пятьдесят тысяч и двадцать четыре медные монеты, раз, — просипел торговец.
— И два, и три, — блистательно улыбнулся феерик, разводя руками. — Я сдаюсь. Мои поздравления, повелитель Шираит! Вы честно победили.
Старик просиял, кажется, даже еще больше раздулся и, раскинув руки в стороны, шариком покатился к помосту.
— Добро пожаловать домой, птички мои!
Но девицы восторгов новообретенного хозяина не разделяли и, вместо того чтобы броситься в распахнутые объятия, шарахнулись в сторону.
— Нет!!!
— То есть как это — нет?! — опешил повелитель, притормозил даже. Впрочем, без посторонней помощи закатиться на деревянное возвышение ему все равно вряд ли бы удалось.
— Куда же вы, дурехи, я же вас уже продал! — схватился за голову работорговец. А ну как властитель прогневается?!
— Ни за что!!!
— Что-о?! — взвыл хозяин гарема, стремительно багровея.
Несколько местных девушек из тех, что только ждали своей очереди быть проданными, попытались запрыгнуть на помост и занять место мечущихся глупышек. Даже пару замечаний отпустили. Мол, счастья своего не понимаете.
Машка с Дашкой не только счастья — они уже вообще ничего не понимали, в панике носились по помосту и ругались так, что даже стражники повелителя смущенно покраснели.
И тут в игру вновь вступила золотая рыбка.
— А если вот так? — проворковала Лули и щелкнула пальцами.
Все замерли в ожидании чуда. И в тот же миг Шираита окутало облаком сияющих искр, а когда видение рассеялось — перед собравшимися оглушительно чихал помолодевший лет на сорок мужчина. Статный, волевой, с гривой черных волос и пронзающими страстью глазами.
— Ах… — Все присутствующие на площади дамы без исключения закатили глаза. Самые впечатлительные попытались упасть без чувств.
— Так что, птички мои, поедем во дворец? — быстро сориентировался в ситуации красавец. — Мамой клянусь, на руках носить буду! В шелка наряжу, драгоценностями осыплю, любимыми женами сделаю!
