слишком мал.
Дед – Эреми Ыттыргын – считался одним из самых сильных шаманов лесного народа, как сами себя называли ханты, его так же уважали и двоюродные, а пожалуй, и родные братья хантов, называющие себя просто – «люди» – «манси».
Род Ыттыргынов – род шаманов! – когда-то давно жил именно в этих местах, и где-то здесь, у этой вот приметной излучины, у старого дуба, как помнил Маюни, должна быть священная роща, а в ней – священный камень, упавший с неба еще до начала времен. Отрок, едва увидал вчера тот дуб с борта струга, так и почувствовал, как сильно заколотилось сердце. Тот был дуб, тот самый, про который рассказывал дед, других таких здесь просто не имелось.
Итак… сотня шагов вдоль излучины, потом – на три перелета стрелы влево. Маюни не считал вслух шаги и не боялся заблудиться – он же вырос в лесу и в любой, даже в самой непроходимой, чаще чувствовал себя как дома. Да лес и был для него – дом.
Три перелета стрелы… Ну, и где же? Какие тут заросли! Папоротники высотой в три человеческих роста, толстенные лиственницы, кедры, а между ними – словно ползучие змеи… да нет, не змеи, тоже какие-то растения, Маюни таких раньше никогда не видал. О великий Нум-Торум – ну где же, где?
Небо высветлело уже, алело на востоке зарею, но здесь, в чаще, еще было темно. Хотя Маюни видел все зорко. Конечно, не так, как кошка, но мог и в темноте идти, правда, не всегда, а лишь в особых случаях… вот как сейчас.
О боги! Неужели ошибся?! Принял обычный дуб за тот, что был нужен… Нет, нет, не должен был! Нет.
– Иди за мной, юный шаман Маюни из рода Ыттыргын, – вдруг услыхал отрок.
Женский приглушенный голос звучал будто бы ниоткуда… и отовсюду сразу, звучал в голове.
– Здравствуй, Мис-нэ, светлая лесная дева, – узнав голос, поклонился высокой сосне остяк. – Ты явилась, чтоб…
– Да! Я приведу тебя. Иди на зов.
Маюни пошел на зов, на тихий голос, и через некоторое время оказался на заросшей кустарником и густой травою поляне, посередине которой возвышался огромный, почти вполовину елей, камень. Священный камень лесных людей!
– Спасибо тебе, Мис-нэ…
Лесная дева ничего не ответила, давно исчезла… а, может, и не было ее, показалось все. Пусть так. Пусть показалось. Но камень-то – вот!
Отвязав от пояса бубен, отрок стащил через голову рубаху из оленьей шкуры и острым ножом сделал надрез на правом плече. О, священный камень не сам собой упал с неба, его сбросили, и Маюни прекрасно знал – кто. Как знал его дед, и дед деда… и дальше, до начала времен.
– О, Хонт-Торум, великое божество битвы, прости за то, что беспокою тебя… Вот моя кровь – тебе, великий! Я прошу совета… не отказывай, дай. Ум-ма, ум-ма, умм!
Юный шаман нарочно говорил очень быстро, без всяких пауз: никак нельзя было отрывать у грозного бога войны его драгоценное время, надоедать…
– Белые люди идут на Север, в черные земли колдунов, – что делать мне? Идти с ними? Или…
С высокой сосны упала на камень шишка… отскочила, угодив Маюни в лоб.
– Я понял! – Узкое лицо подростка озарилось самой благодарной улыбкою, а глаза закатились. – Я верил, о Хонт-Торум, что ты дашь мне знак. С твоего благословения я буду стараться, я знаю, сколь сильно злобное колдовство сир-тя, но я буду… И еще знаю – сейчас колдуны владеют землей Злого Солнца, но захотят владеть всей землей, от моря и до моря. И ведь могут овладеть, а могут и погасить обычное наше Солнце, и оставить лишь только свое. О, тогда все народы, что останутся в живых, станут им подвластны…
Маюни вдруг очнулся, потряс головой и с легким недоумением спросил:
– О грозный Хонт-Торум, не ты ли говорил сейчас моими губами? Мои губы – твои губы, мой рот – твой рот. Так было? Не хочешь – не отвечай и прости меня за назойливость, я знаю, что должен поскорее уйти… Уйду, уйду, вот прямо сейчас.
Размазав по груди кровь, юный шаман пал ниц, простирая руки к священному камню бога войны Хонт-Торума. Если бы был другой камень или какая-нибудь священная роща, принадлежащая Нур-Торому или каким прочим богам, Маюни, несомненно, спросил бы совета там, не прибегая к помощи кровавого божества воинов. Увы, камень бога войны оказался последним священным местом на пути туда… откуда юный шаман почти не надеялся вернуться живым. Но он теперь знал, что делать… почти знал. Для начала – помогать русским, а там… А там – и самому надеяться на помощь богов. Теперь можно было надеяться – ведь к нему, юному шаману древнего рода Ыттыргын, нынче снизошел сам Хонт-Торум!
Приближаясь к берегу, Маюни еще издали услыхал громкие крики и резко прибавил шагу. Похоже, искали его. Надо же – искали… А ведь он больше не нужен казакам как проводник. Не нужен, да… Тогда почему же… ладно! Пора б и откликнуться, вон как раз идет кто-то, ломится кустами, словно на гоне олень.
Нет! Не к этому, губастому, – тот лесной народ за людей не считает. Лучше бы…
Ага!
С искреннею улыбкою отрок вышел из зарослей на звериную тропу:
– Здравствуй, сестрица Настя!
