За себя Иван, как обычно, оставил отца Амвросия, а тот выбрал себе сразу двух заместителей – верного послушника Афоню и Силантия Андреева, мужика, может, и не слишком умного, зато надежного вполне – за то и десятником был назначен Силантий.
Афоня присматривал за караульными, дотошно проверяя сторожу, а под руководством Силантия свободные от караульной службы казаки – человек сорок – устраивали засеки в тех местах, кои вчера еще показались подозрительными атаману. Большинству парней работа не нравилась – пустое дело! Коли завтра все равно уходить – так к чему городить огороды? Тем более огромные драконы сюда все равно не пройдут – кругом болотина, трясина, а мелких-то тварей чего бояться? Они и сами такого многолюдства испугались, попрятались – ни одной животины не видно.
Зачем «огород городить» – то и сам атаман, и его опытные десятники понимали прекрасно: воин без дела ошиваться не должен! Никогда и нигде, иначе одуреет от безделья народец, разброд начнется и полезут в казачьи головы всякие дурные мысли. О том прекрасно знали десятники, да и отец Амвросий… вот только что касаемо Силантия… Нет, воин он добрый, храбрый, за спины не прячется, но… не семи пядей во лбу, не семи пядей.
Вот и сейчас молодые казаки – верховодил ими толстоморденький Олисей Мокеев, что из тамбовских посадских людей вышел, – Силантия подначивали: мол, давай-ко, дядько, мы всю работу побыстрей, на един рывок, сладим, а потом отдохнем немножко – рыбку половим, поохотимся.
Андреев поначалу хорохорился:
– Атаман приказал пороху зря не тратить. Супротив чудищ токмо, буде те объявятся.
– Так мы и не будем тратить, – ото всех заверил Олисей. – Луки возьмем, а уж стрелы-то всяко сладим.
Силантий почесал голову:
– Ну, ежели стрелы…
– А то! Ну, давай, показывай, дядько Силантий, где еще что сладить надобно?
Работали казачины истово, стучали топорами – только щепки летели. Засеки сладили – любо-дорого посмотреть, да все проворно, быстро – солнышко – то, свое, доброе солнышко! – еще и в небо не поднялося, едва-едва над лесочком дальним зависло. До вечера-то еще – у-у-у-у – полно времени!
– Ну что, дядько Силантий, мы на охоту, ага? В заводи уток полно – настреляем.
– Ужо идите, – любуясь сделанным, Андреев покладисто махнул рукой.
Хорошо ведь поработали казаки, до седьмого пота! Все, что надобно, сладили – почему б теперь и не поохотиться, не половить рыбку?
Оставленный за старшего отец Амвросий нынче ставил на берегу крест – большой и высокий, намереваясь устроить вечером торжественный молебен, а то как бы не подзабыли казаки Господа-то!
Проверив караульных, со всей истовостью пустился помогать священнику и Афоня, а чуть погодя к ним присоединились Силантий и еще несколько казаков из тех, кто постарше. Работы хватало: нужно было вырубить заранее присмотренные деревья, стесать топорами стволы, сладить перекладины, да сделать все гладко, красиво. Да! Еще натаскать с протоки камней – укрепить основание.
– Чтоб уж – на века! – поглядев в небо, размашисто перекрестился отец Амвросий, а следом за ним и все его помощники. – За-ради памяти всем нашим погибшим, Царствие им Небесное.
Казаки улыбнулись:
– Сладим, отче, сладим! Нешто разучились плотничать-от? Эх, Ослоп нынче с атаманом ушел, а так бы он это бревнище – один, да за милую душу!
– Ничо, и без Ослопа управимся, силенок хватит.
– Да уж хватит, святый отче, ага!
– Силантий! – Священник строго взглянул на Андреева. – Говоришь, казачин на охоту отпустил?
– Отпустил.
– Ну, раз уж управились – добре.
…Усевшись у самой воды, девушки чистили рыбу, бросая ее в большую кадку, а мелочь – так уж сразу в котлы, на ушицу.
– Эй, подруженька! Ты куда налима-то бросила? – глянув на светленькую, с конопушками Федору, строго прикрикнула глазастая Авраама. – Там же щучины!
– Так это…
– Нет, ну додумалась – налима в щучью уху! Налимья-то ушица в другом котле будет, эвон, у тя по леву руку.
Федора отмахнулась:
– Да знаю.
– Чего ж путаешь?
– Задумалась просто, ага.
И черноокая Олена задумалась, и темненькая смуглая Устинья: одна голавля к налимам бросила, вторая – окуня.
