– Как вырвалась? – оглянулась серьгастая девица.
– Да спокойно, – пожала плечами Франсуаза. – Отец, правда, покочевряжился, что в моем возрасте нечего далеко уезжать, но мать уговорила.
– Я поражаюсь с этих старперов, – откинулась на спинку Юлиана. – В школу им отпускать тебя не страшно, а в Валенсию позагорать они беспокоятся. Да в школе возле дома девица может в сто раз больше проблем себе на шею огрести, чем в самом диком кемпинге! В кемпинге всегда и охрана есть, и камеры, и полицию вызвать можно. А в школе в туалет затащат, и ку-ку… Не, чего-то я не о том. О школе до сентября – табу! – Упырь-девица опять повернулась в салон: – Слушай, фокусник, а твои друзья тоже из цирка?
– Из училища, – поправила ее Франсуаза.
– Зануда! – отрезала девушка. – Они прекрасно понимают, о чем я говорю. Ты чем занимаешься, Надодух?
– По канату хожу! – бодро ответил Сенусерт. – Но если что, могу и по деревьям.
– А я собачек дрессирую, – широко улыбнулась Анита.
– Да? – удивился недоморф.
– Я не про тебя, мой медвежонок, – погладила его по колену девушка.
– Да, с вами по дороге мелочи концертами не нашибаешь, – поняла Юлиана. – Каната и собачек у нас нет. Разве только фокусами… Что скажешь, Битали?
– Мы на кладбище торопимся… – Недоморф полез за пазуху, достал несколько фантиков, пробрался вперед по салону и положил на капот двигателя: – Это на бензин, Гаспар. Как обещал. Не хватит, добавлю.
– О, спасибо! – обрадовался паренек. – У меня как раз стрелка легла. Сейчас заправимся и рванем.
Микроавтобус закатился на колонку сразу за выездом из Ла-Фраманса, после чего вырулил на шоссе, потом на автостраду и помчался, слегка покачиваясь, под медленно восходящее солнце.
Около полудня они подкрепились в придорожной закусочной, снова забрались в салон, выкатились на дорогу.
– Чего вы такие скучные? – не выдержала Юлиана. – Молчите все время. Даже и не поверишь, что на циркачей учитесь.
– Мы же не на арене, – пожал плечами Битали.
– А правду говорят, что циркачи все нехристи и втайне жертвы на удачу приносят?
– Ты с ума сошла, Юля! – вспыхнула Франсуаза. – Ты еще скажи, что они младенцев воруют!
– Были и такие слухи, – пожала плечами серьгастая девица.
– Это не про них, это про цыган!
– Не, как раз про циркачей говорят. Что детей воруют, а потом заставляют тренироваться до полусмерти, пока те гимнастами не становятся. Добровольно так заниматься никто не способен.
– Точно-точно, – кивнул Битали. – Меня тоже украли, пока был маленький, а потом родители пятнадцать фунтов природным золотом заплатили, чтобы образование хорошее получить мог. Чего еще делать с приемышем?
– Может, и украли, – пожала плечами Юлиана. – Хочешь, давай посмотрим? Дай по ладони погадаю! Я умею, меня цыганка старая научила, когда мы с мамой при таборе жили и по стране скитались.
– У него отец военный, подруга, – напомнила Франсуаза. – Так что никаким цирком там не пахнет.
– А вдруг? – перебралось со своего места в салон серьгастое чудовище. – Не боишься, Битали?
– Да пожалуйста, смотри, – подал ей руки Кро.
– Надо только левую, – взяла его ладонь девушка. – Ага… О, какая длинная линия жизни! Тебе еще жить и жить, умрешь лет через пятьдесят дряхлым старичком. Ну, тебя, конечно же, никто никогда не крал, живешь с родными родителями, но часто переезжаешь. У тебя сильное сердце, и ты способен на настоящую страсть! Девушек у тебя будет немного, но ни об одной ты не пожалеешь. Как и они о тебе. А вот это линия потомства. Детей вижу пятерых. Двух девочек и трех мальчиков. Правда, знать ты будешь только о троих, счастливчик. Женишься через три года. Грустно то, что жена тебя переживет, вот такая незадача.
– Потрясающе! – сжал кулак Битали. – Прямо как в воду смотрела!
– У тебя, выходит, тоже талант, Юлиана! – подал голос Надодух. – Может, тебя к нам в цирковую труппу взять?
– Хочешь, и тебе погадаю?
– Давай! – согласился недоморф.
– Та-ак, – опустилась перед ним на колени серьгастая гадалка. – Вот это линия жизни, это линия любви, это линия богатства. Деньги тебя любят, а вот с удачей у тебя не совсем, до старости можешь не дожить. Зато женщины тебя любить будут, просто жуть! Одна, вторая, третья… Только жен четыре вижу… с любовницами тоже круто, менять станешь, как перчатки. Холм Венеры вон какой высокий! Но детей будет немного. В смысле не от каждой. Жизнь, в общем, выпадает недолгая, но яркая, как салют на День независимости.
– Как у тебя лихо получается! – не выдержала сидящая рядом Анита. – Можно я попробую? Дай руки посмотрю.
