— Прототип — это экспериментальная модель, — пояснил Бантлайн. — Даже если наши прототипы не пригодятся на станции, кое-что может приглянуться армии.
— Наша армия не может перейти Миссисипи, — пожал плечами Холидей, — сам знаешь. Как ей помогут одолеть краснокожих ваши с Томом изобретения?
— Мы дважды воевали с британцами, — ответил Бантлайн. — История показала, что угрозу для нас представляет не Запад, а Восток.
— Ну что ж, довод резонный.
— Ага! — произнес Бантлайн. — Вот и Бесси!
Робот бережно вынесла из дома Эдисона некий предмет.
— Она с нами? — удивился Холидей.
— Нет, — покачал головой механик, — просто принесла нам обед. Мы можем застрять у шахты на день.
Подойдя ближе, Бесси — с плетеной корзинкой в руках — застыла в ожидании дальнейших распоряжений.
— Спасибо, Бесси, — сказал Бантлайн. — Можешь возвращаться к основным обязанностям.
— Благодарю, сэр, — невыразительно ответила Бесси низким женским голосом.
— Генри говорит, он на этих штуках разбогател, — поведал Холидей.
— Богатство — определение относительное, — ответил Бантлайн. — Как по мне, Эндрю Карнеги и Джон Морган — вот кто богат. Что до машин, то я думаю вскоре начать делать их совсем бесполыми. Они ведь много где могут пригодиться, и мне стыдно употреблять их лишь в одной сфере деятельности.
— Адам Смит напомнил бы тебе о природе капитализма, — сказал Холидей. — Тут у нас есть спрос на металлических женщин. Если ты его не удовлетворишь, удовлетворит кто-то другой.
— Ты читал Адама Смита? — удивленно спросил Бантлайн.
— Я, может, и не знаю, что значит «прототипы», но родился-то я не чахоточным стрелком, — ответил Холидей. — Мне повезло получить классическое образование. Пускай даже, — кисло добавил он, — не удалось применить его.
— Ты не устаешь поражать меня, Док.
— Вчера вечером я чуть не поразил Джонни Биэна. Жаль упущенной возможности.
— Если я правильно понимаю, ты его чуть не пристрелил? — полюбопытствовал Бантлайн.
— А что? Биэн — лгун и трус. Он мне, тебе и вообще всем без надобности.
— На случай, если ты забыл, я напомню: мы с Томом приехали сюда из Колорадо по твоему приглашению. Если тебя упрячут за решетку, мы, считай, зря потратили время.
— Я и правда совсем об этом забыл, — признал Холидей. — Старость не в радость.
— Док, тебе едва ли тридцать пять, — возразил Бантлайн.
— Тридцать два, если быть точным, — поправил его Холидей. — Для стрелка это почтенный возраст.
— По профессии ты дантист, стрелок — по обстоятельствам.
— Это уже роли не играет, — ответил Холидей. — Я все равно пережил почти всех.
— Сколько лет Киду? — спросил Бантлайн.
— На глаз не скажешь. Сам он говорит, будто ему двадцать один, и, похоже, не сильно привирает.
Помолчав, Холидей сказал:
— Знаешь, он мог бы дожить до тридцати. Кид довольно неплох. Впрочем, — еще немного помолчав, добавил дантист, — я не уверен, что ему хватит мозгов.
— Они ему вообще нужны?
— У кого они есть, до тридцати доживают, — ответил Холидей. — Хиккок, Эллисон, Ринго, Мастерсон, Уайетт и Верджил, братья Янгер… не все из них, правда, а так, парочка.
— И ты.
— И я.
— Думаешь, и Кид дотянет?
— Мог бы, но рассчитывать на это не хочется. Если он доживет до двадцати двух, значит, ты похоронишь меня здесь или в Линкольне. Я же намерен испустить дух в Колорадо.
— Смотрю, ты по утрам не сильно весел? — заметил механик.
— Ты что! Сегодня один из моих лучших дней, — возразил Холидей.
Наконец из дома показался Эдисон. Изобретатель бодро направился к фургону.
