— По крайней мере, не враги.
— Надеюсь, ваш с досточтимым мистером Брэди вояж был успешен?
— Ты такими словечками бросаешься, лишь бы выпендриться? — спросил, нахмурившись, Кид. — Я же знаю, ты на Востоке в школу ходил.
— Постараюсь выразиться проще, — ответил Холидей. — Надеюсь, вы с Брэди получили все, за чем ездили?
— Почти. Нам подсказали, где можно раздобыть тридцать голов скота. На месте оказалось, что голов только восемнадцать, — Кид пригубил виски. Бармен тем временем подал чистый стакан Холидею. — Но мы их все равно увели.
— Здесь так сухо и пустынно, — заметил Холидей. — Там, откуда я родом, пятнадцать акров земли могут прокормить пятнадцать голов. Здесь та же территория едва ли прокормит одну тощую корову.
— Непонятно, чего индейцы так цепляются за эту пустыню, и зачем она Штатам? — поддержал его Кид.
— Ты не хочешь вернуться на ту сторону Миссисипи?
Кид покачал головой.
— Раньше только об этом и думал. Потом, в пятнадцать лет убил одного задиру, в шестнадцать убил еще нескольких, и вдруг перестал быть Генри Маккарти или Генри Антримом. Я стал Билли Кидом, за которым охотится чертова уйма народу. Подумалось, что по эту сторону Миссисипи желающих мне смерти меньше, что на Западе мне вряд ли выстрелят в спину.
— Если говорить твоими словами, то выстрела в грудь ты не боишься? — спросил Холидей. Кид не ответил.
— Должно быть, нет, — Холидей налил себе и выпил. — Откуда такое имя: Билли Бонни?
— Нравится, как звучит. Будто в песне какой или стихе. Вот я и решил себя так называть. То есть называл, пока меня не окрестили «малышом», — он улыбнулся. — Лет в тридцать, думаю, это прозвище от меня отстанет.
— Может быть, и отстанет, — согласился Холидей. — Имя-то громкое.
— Я почти неграмотный, но люблю почитывать дешевые книжонки про себя. Видел даже такую, где мы с тобой скорешились.
— Всякое может быть.
— Видел и такую, где мы стрелялись посреди улицы.
— Поразительно, — улыбнулся Холидей. — Стоило Биллу Хиккоку один раз сразиться с кем-то на главной улице города, и вот уже всякий чертов писака, который даже не был по эту сторону Миссисипи, считает, будто мы только и стреляемся, что посреди улицы.
— Ты не спросил, кто кого, — напомнил Кид.
— Ну ладно, кто кого?
— Я тебя.
— Значит, можно не стараться и не выяснять, кто из нас лучше, — снова улыбнулся Холидей.
— Тебе что же, совсем неинтересно?
— Что именно? Роман? Я его даже в руках не держал.
— Нет, кто из нас лучше
Холидей покачал головой.
— Я всегда исходил из предположения, что любой мужик с револьвером не то чтобы непобедим, но пока никем не побежден. Без нужды выяснять, кто лучше, не хотелось.
— Складно рассуждаешь! — рассмеялся Кид.
— Выпью за это, — поднял стакан Холидей.
— Черт! Я говорил это в Тумстоуне, скажу и сейчас: ты мне нравишься, Док!
— Мне от этого легче… и спокойнее, — улыбаясь, ответил Холидей.
— Про тех троих с ранчо можешь забыть. Им поделом досталось, нечего было на Дока Холидея пушку наводить.
— Я рад, что мы пришли к соглашению, — сказал дантист.
— Знаешь, — произнес Кид, — я прочел ту книжонку и задумался.
— Не вызвать ли меня на поединок?
— Нет, — улыбнулся Кид. — О том, чтобы скорешиться с тобой.
— Занятная мысль.
— Обсудим?
Холидей покачал головой.
— Нет.
— Дело во мне? — воинственно спросил Кид.
— Отнюдь. Дело во мне.
