— Остановите! — закричала Владислава.
— Потерпи, — осадил ее отец. — Немного осталось.
Проехав по улице, остановились у ворот особняка.
— Владислава? Что случилось? — строго спросил князь, но девушка уже распахнула дверцу, сама, не дожидаясь услуги лакея, спрыгивая наземь.
— А где он?
— Да что случилось? — Князь Загорский вышел вслед за дочерью. Девушка в тревоге озиралась по сторонам.
— Петр… ну, то есть Лясота, — пробормотала она. — Мне показалось, что я его видела.
— Где? В столице?
— Да, на улице. Он пробежал так близко от нашей кареты…
— Этот Лясота тебе померещился. — Князь взял дочь за локоть, поднимаясь на крыльцо. Камердинер и горничная засуетились, снимая с запяток кареты их вещи. Им на помощь пришел присматривающий за домом лакей, коротко доложив, что его жена командует спешно нанятой прислугой, чтобы закончить уборку. — Он же не глупец и должен понимать, что ему ни в коем случае нельзя показываться в столице. Тут его непременно арестуют, если он выдаст себя. А если этого не совершит он, это сделаешь ты.
— Я? — Владислава даже остановилась на верхней ступеньке.
— Да, милая, ты. — Князь посторонился, пропуская дочь. — Это ведь ты только что готова была бежать по улице и искать его! Привлекла бы ненужное внимание.
Девушка прикусила губу. Отец был прав, но…
— Но вдруг ему нужна помощь? — пробормотала она.
— А вдруг он взрослый самостоятельный человек и в состоянии позаботиться о себе сам? — парировал Владислав Загорский. — Идем в дом.
— Да, папа, — послушно кивнула девушка, но не торопилась подниматься по ступенькам из прихожей на второй этаж, а вместо этого поманила пальцем лакея. — Если вдруг кто-нибудь придет, какой-нибудь мужчина… такой, знаете, светловолосый, с серыми глазами, молодой, красивый… — Она чуть запнулась на последнем слове, но заставила себя закончить: — В общем, если он придет и назовет мое имя, позовите меня. И больше никому не говорите. Хорошо?
— Как прикажете, — поклонился лакей.
Из глубины дома раздавался голос отца, ему отвечала экономка, мимо бегали слуги с вещами. Владислава замерла на лестнице. Она слышала, как ее окликнули раз, другой.
— Иду!
Повернулась, стала не спеша подниматься, и тут звякнул колокольчик.
Лакей поспешил к двери, но княжна птицей слетела по ступенькам, едва не обогнав его, и успела первая. С усилием распахнула дверь.
— Вы?
С лица, покрытого пылью, потом и сочившейся из порезов кровью, на нее смотрели мутные от усталости глаза. Покрытый пылью сюртук, порванные брюки. В опущенной руке пистолет.
— Вы…
— Я. Простите меня. — Лясота сделал шаг, переступая порог, но ноги подогнулись, и он опустился на колени. — Я не должен был, но я… весь тут… Здесь.
— Какое счастье!
Она попыталась улыбнуться, но улыбка сползла с ее лица, когда Лясота стал заваливаться на бок. Сорвавшись с места, Владислава кинулась к нему, обхватила за плечи, удерживая и не давая упасть.
— Заприте дверь, — быстро приказала она лакею. — Помогите мне проводить его в мою комнату. И… никому не слова. Вы можете идти, Лясота?
Он прилагал отчаянные усилия, чтобы удержаться и не упасть, но заставил себя сосредоточиться.
— Могу. Да, кажется… Помогите!
Усталые ноги дрожали и плохо слушались. Он так и не выпустил пистолета и оперся о плечо девушки другой рукой. Она обхватила его за пояс. С другой стороны неловко, с опаской, приблизился лакей, придержал под локоть.
— Прошу сюда!
— Если кто-то придет и будет спрашивать, — строго промолвила Владислава, — мы никого не видели. Мы только что приехали, не успели никого оповестить о своем приезде и просто-напросто не ждали визитеров — ни званых, ни незваных тем более.
— А что сказать вашему отцу? — поинтересовался лакей.
— Предупреди его, но… в общем, я сама с ним поговорю.
В комнате, оказавшись в кресле, Лясота откинулся на спинку, прикрыл глаза, переводя дух. Он чувствовал рядом присутствие Владиславы, и это
