— Петр Михайлик, — сказал он.
— Михайлик? — повторила девушка.
— Я вырос в Ляхии, — сказал он. — Ляшское наречие мне близко, как родное.
— А куда вы плывете?
Ответ на этот вопрос тоже был. В подорожной.
— Хозяин меня отправил в Ружу. По делам.
Впрочем, ей-то что за дело? Через несколько дней он доставит эту девушку в Загорск и двинется дальше своим путем. Видит бог, его дорога домой и так чересчур затянулась.
Лодка продолжала двигаться, повинуясь веслам. Работая, Лясота выкладывался весь. Тело, привычное к тяжелой работе, скоро само вошло в ритм, и мысли потекли ровно и неутомимо, как вода.
Значит, Загорск, что в верховьях Змеиной. Далековато, но ничего не поделаешь. Сколько там верст от Дмитрова? По реке около пятидесяти и там еще примерно полторы сотни с гаком. Напрямик, через знаменитые Вертужьи леса, может быть и скорее, но на реке проще уйти — столкнул лодку в воду и никаких следов. Дней пять-семь уйдет, точно. Но зато оттуда пешим ходом или с торговым обозом можно напрямик добраться до Ружи, а оттуда вниз по течению Тесны — как раз до Владимира, где ждет она… Не такой уж большой крюк.
Какая-то мысль билась в голове, не давая покоя. Имя? Название? Предчувствие чего-то необычайного? Двигая веслами, Лясота посматривал на сидевшую на корме девушку. Закутавшись в одеяло, она сжалась в комочек и старательно боролась со сном, распахнув осоловелые глаза.
— Поспите, барышня, — предложил он. — Ночь длинная.
На самом деле не такая уж и длинная. После полуночи миновало часа два, совсем скоро в воздухе разольется приятная предрассветная свежесть, пахнет утром, зазвучат птичьи голоса. К тому времени надо будет найти укрытие — путешествовать днем небезопасно.
Обернувшись в очередной раз, он увидел у берега темную громаду пристани. Она была почти не освещена — только у мостков и на самом верху тускло поблескивали сигнальные огни. Дмитров. Надо же, быстро добрались. Нет, надо поскорее пройти мимо. Звуки над водой разносятся далеко, и были слышны скрипы и тихий плеск — дмитровские рыбаки выходили на промысел. Тут поблизости наверняка у них сети. Еще заметят лодку.
Лясота налег на весла, спеша не только миновать пристань, но и отойти поближе к противоположному берегу. Интересно, где у них сети? Не зацепиться бы веслом.
Мышцы побаливали, но боль была приятной. Впрочем, отдых не повредит. Еще немного, версты две или три — и, дождавшись, пока начнет светать, можно начать искать укромное место. До поворота на Вертугу — там, кажется, стоит город Усть-Нижний — они дойдут завтра-послезавтра. Минуют ее ночью и начнутся Вертужьи леса. По ним идти… кстати, сколько? Он понятия не имел, как далеко находится этот Загорск, только представлял себе умозрительно, как любой человек более или менее полно может перечислить все города империи и сказать, какие находятся южнее столицы, какие — восточнее, а какие — за Каменным Поясом. Но вот прикинуть расстояние — увольте.
Лясота бросил взгляд на прикорнувшую на корме девушку. Его невольная спутница уже спала, свернувшись калачиком и завернувшись в одеяло так, что торчала только верхняя часть лица — лоб, ровные густые брови, прямой тонкий нос, сомкнутые веки с длинными ресницами. Они слегка подрагивали — видимо, девушке что-то снилось. Вот она пошевелилась, вздрогнув, пробормотала что-то в полусне. Глазные яблоки заметались под веками туда-сюда. Лясота почти физически ощутил, что ей снится что-то неприятное. Он ударил веслами вразнобой, качнув лодку. Он толчка девушка встрепенулась, на краткий миг приоткрыв глаза, и тут же заснула снова, но этого момента хватило.
«Пусть выспится, — решил он. — Так с нею завтра будет меньше хлопот».
Лясота не хотел брать в спутницы женщину. Какая глупость — беглецу тащить за собой эдакий привесок? Мало того что она будет его задерживать, придется выносить бесконечные капризы, придирки, хлопотать, заботиться о ней… На всем белом свете достойной такого отношения была одна- единственная женщина в мире — его Поленька. Остальные женщины для него не существовали. Если бы она смогла и приехала к нему на каторгу, он, может быть, не совершил бы побега. А так… знает ли эта девчонка, что такое тоска, день за днем сжигающая сердце изнутри? Что такое ожидание — мучительное, безнадежное, питаемое упрямством и чужими примерами любви и верности? Что такое зависть и горечь — почему у него все не так, как у остальных?
Ничего, через несколько дней он доставит княжну Загорскую к ее отцу, получит вознаграждение и отправится во Владимир-Северный.
Украдкой Лясота потрогал за пазухой кулон. Золото и бриллианты. Дорогое. У перекупщиков, не торгуясь, можно получить больше ста рублей. А если старый князь добавит деньжат, и вовсе можно зажить. Сколько у него спросить за спасение дочери? Тысячи целковых хватит? Или уж сразу требовать пять?
За этими размышлениями время летело быстро. Скоро начало светать. В предрассветном воздухе разлилась та особенная свежесть, которую не опишешь словами. Ее надо чуять.
Лясота подгреб к берегу. Лодка с шуршанием врезалась в прибрежные заросли. Склоненные над водой ветки махнули по спине. Не желая тревожить спутницу, он осторожно выбрался на берег, подтянул лодку повыше, чтобы ее не сразу заметили с воды. Волга здесь широка, судоходна, но можно
