— Твое право. — Колдун наклонил голову. — Да ты не стой у порога. Проходи, раз пришел.
Но Лясота словно прирос к полу.
— Нет у тебя власти надо мной, чтобы приказывать, где стоять, — ответил он.
Старик улыбнулся.
— А ты не так прост, как кажешься, — промолвил он.
— Да и ты тоже не тот, кем хочешь казаться, — в тон ответил Лясота.
Они посмотрели друг на друга. Глаза у старого колдуна были холодные, водянистые, но живые, человеческие.
— Ты не такой, как все, — наконец промолвил он. — Сколько их было, тех, кто заходил на огонек и оставался тут ночевать, — и ни один не проснулся, ни один не услышал, как вертится колесо.
— Я не спал, — возразил было Лясота, но колдун ответил такой улыбкой, что дальше спорить расхотелось.
— И твоя девушка, — старик указал взглядом наверх, на чердак, — тоже не такая.
— Она обычная.
— Кого пытаешься обмануть? Меня или себя? Или не видишь, кто эта девушка?
Лясота изо всех сил постарался оставаться спокойным, хотя бы внешне. Хозяин чертовой мельницы так говорит нарочно.
— Ты лжешь.
— Не видишь или не желаешь видеть?
Тон старика изменился. Теперь он словно размышлял вслух, пытаясь разгадать интересную загадку. Склонил голову набок, пристально изучая лицо гостя. Протянул руку, пошевелил пальцами в воздухе. Лясота почувствовал их прикосновение, хотя стоял слишком далеко. Последовал быстрый болезненный укол, как будто выдергивали из ранки занозу.
— Не видишь, — констатировал старик. — А мог бы. Хочешь, глаза тебе открою?
— Нет.
Нет, этого не может быть. Старый шаман биармов на старом стойбище говорил ему, что он закрыт. Обещал, что однажды его Силы вернутся, но не сказал, когда и как. Но ведь не от колдуна с чертовой мельницы он снова получит этот дар?
— Нет!
— Не веришь? — Старик сухо рассмеялся. — Напрасно не веришь. Ты не такой, как все. Оставайся.
— Нет!
В висках гулко стучала кровь. В комнате, несмотря на ее размеры, было жарко и душно. Пахло дымом и гарью. Ужасно хотелось на свежий воздух. Пусть на дворе глубокая ночь, ему так нужно сделать хоть глоток, хоть раз вздохнуть полной грудью!
— Не хочешь. — Старик был спокоен. — А ведь придется.
— Нет!
— Ну вы только посмотрите на этого упрямца! — внезапно развеселился колдун. — Ты думаешь, я сплю и вижу, как бы извести еще парочку случайных путников? Я тебя насквозь вижу,
— Нет, — уперся Лясота, чувствуя, как холодной змеей вползает в сердце страх. Этот человек — колдун! — действительно мог проникнуть в его тайну.
— И тем не менее я настаиваю. Твоя девушка больна.
— Она не моя девушка!
— Правда? — Старик насмешливо поднял брови. — Если это правда, то уходи. Сейчас же. Дверь открыта. Держать не стану. Скатертью дорога.
В тот же миг дверь отворилась. Распахнулась настежь и наружная, ведущая из сеней на крыльцо. За порогом была ночь, вернее, предрассветные часы. Долетел порыв свежего воздуха, холодный и сладкий, как родниковая вода.
— Ты ведь куда-то спешил, — зазвучал в ушах голос колдуна. — У тебя были свои цели, своя дорога. Тебя там ждут. Я могу сделать так, что твой путь будет легок, а в конце встретят с распростертыми объятиями. Иди!
— А как же… — уже сделав шаг, Лясота обернулся на крутую лесенку, ведущую на чердак. — Как же она?
— Выбирай!
«Поленька!» — взвыло сердце дурным голосом. Девять лет любви и разлуки! Каторга, побег, скитания по Закаменью, рывок в столицу, наплевав на риск, — ради нее. Осталось немного. Если колдун обещает помощь, то уже через несколько дней он увидит ту, ради которой прошел через все это. Надо только перестудить порог, оставляя позади все…
…и больную девушку, спящую на чердаке. Девушку, которая просила его о помощи.
