будто я лежу, разбитый параличом? Кто из нас получил по зубам, как провинившийся поваренок? Ты, Коэл? Ты, Регнар? – Ланс потрогал распухшую губу, на кончике пальца остался розоватый мазок. – Меня оскорбили на глазах всего двора Аркайла!
– А вернее, на глазах праны Реналлы из Дома Желтой Луны, не так ли? – невозмутимо проговорил Ак-Нарт, забрасывая ногу за ногу.
– А если и так, какое вам дело? – взорвался Ланс. – Почему вы все здесь учите меня жизни? Распоряжаетесь моей судьбой? Я что, мальчишка, птенец, вчера вылетевший из родительского гнезда? Или я нищий, или не нашел себя в жизни? Я вполне могу распоряжаться собственной судьбой!
– Успокойся, – поднял ладонь Регнар. – Прошу тебя.
– Не хочу успокаиваться! Я хочу получить удовлетворение за разбитую губу, за унижение…
– А потом пойти на эшафот? – глухо заметил командир стражи.
– Я приговорен в трех державах из двенадцати. Кого ты пугаешь?
– Вас никто не пугает, пран Ланс, – покачал головой посланник. – Мы предлагаем разумный компромисс. Честную сделку.
– Честная сделка с браккарцем! – Альт Грегор зло расхохотался.
Ак-Нарт скрипнул зубами, но смолчал.
– Но ведь дуэль до первой крови – хороший выход, Ланс, – снова вмешался маг. – Почему бы тебе…
– Нет! – отрезал он. – Я не желаю унижаться. Чтобы потом во всех двенадцати державах говорили – последний из Дома Багряной Розы струсил?
– Я могу сделать так, что предложение будет исходить от моего сына, – поднялся на ноги браккарец.
– Нет! – Ланс скрестил руки на груди и набычился.
– Послушайте, – голосом холодным, как сталь клинка, произнес посланник. – Я ведь могу и не допустить этой дуэли. Вообще.
– Пран Ак-Нарт, можно вас на два слова без свидетелей? – кивнул на двери Коэл.
– К вашим услугам.
Бросив последний взгляд на менестреля, островитянин развернулся, зашагал прочь. Командир стражи, качая головой, последовал за ним.
– Вот мне всегда было интересно, – с горечью пробормотал Регнар, – откуда у человека искусства такая твердолобость? – Ланс молча смотрел на него, и придворный маг, не дождавшись ответа, продолжал: – Мы тут бьемся, чтобы не потерять друга, а он завел – нет, не хочу, не могу…
– Ты будешь называть другом дворянина, потерявшего честь? – только и спросил Ланс.
Регнар вздохнул, махнул рукой.
– Оставайся здесь. Я пришлю вина и чего-нибудь перекусить. Только не напивайся перед дуэлью, хорошо? И зря ты упоминал нарвала, когда дразнил того мальчишку. Они оба, отец и сын, из Дома Жемчужного Нарвала…
Он вышел, притворив за собой дверь.
Альт Грегор замахнулся, собираясь от всего сердца садануть по стене кулаком, но вовремя вспомнил, что держать шпагу с разбитыми костяшками будет несподручно. Пнул карл, который перевернулся и отлетел в угол. Отхлебнул воды прямо из кувшина, заливая дублет. Снова уставился на гобелен. Но видел перед собой только глаза-аквамарины, каштановый локон, губы, созданные, чтобы улыбаться.
Имеет ли он право претендовать на ее любовь? Ведь сколько ей может быть лет? Семнадцать? Восемнадцать? Он годится ей в отцы. Конечно, для мужчины его возраста, его положения в обществе не составит труда вскружить голову девчонке. А дальше? Воспользоваться неопытностью и юностью он просто не сможет. Любовь – это не легкая интрижка. Кто истинно любит, не берет, а отдает. Если понадобится, жизнь…
А может быть, это выход? Неважно, каким образом – умереть от удара шпаги, направляемой рукой Ак-Карра из Дома Жемчужного Нарвала, на плахе в здешнем замке, в пыточном подземелье короля Браккары. Он уйдет… Ланс альт Грегор больше не будет бродить по землям двенадцати держав, поскольку скитаться, осознавая, что где-то далеко, в Аркайле живет девушка с глазами цвета прохладной морской волны, живет, даже не вспоминая о нем, он не сумеет. Пусть она найдет свое счастье. Молодой супруг из богатого и именитого Дома, куча детишек, тихая и размеренная жизнь… И если когда и вспомнит этот бал в осеннюю непогоду, седоватого менестреля, глупый скандал, то лишь с улыбкой. Пусть улыбается, ей идет улыбаться. Пусть забудет его.
В дверь даже не постучали, а, похоже, поскреблись.
Наверное, принесли обещанный Регнаром поздний ужин и вино.
– Да.
Тишина.
Странно, но прислуга в замке свое место знала. Хороший гофмейстер сейчас у прана Лазаля. Как его, кстати, зовут, из какого Дома?
– Открыто, – не оборачиваясь, бросил Ланс. – Заноси.
Дверь скрипнула. И снова тишина.
Да что же это такое? Слугам требуется особое приглашение?
Начиная закипать, альт Грегор оглянулся через плечо.
У дверного косяка стояла она. Испуганная, бледная, тонкая, как молодая ива, и невыразимо прекрасная.
– Рена… – прошептал менестрель.
