Потрошитель появился из валуна как раз вовремя, чтобы спугнуть сопящее «чудище» и не дать драконятам его поймать.
Он сделал это нарочно! А ещё – знал, что поймают его самого! Может быть, он этого и добивался?
Хвост Ореолы нервно задрожал. Друзья! Сейчас он с ними. Надо срочно вернуться, предупредить их!
Она отчаянно забилась в мешке.
– Эй, кто-нибудь! – крикнул хриплый голос. – Подсобите мне тут!
Послышался шум крыльев и топот. Сердце Ореолы сжалось. Драконов здесь было не двое, а гораздо больше. Она продолжала слепо отбиваться, но множество лап обхватили её со всех сторон и прижали к земле.
– Так не получится, – устало выдохнул кто-то, – придётся снова оглушить.
– Не вопрос, – прохрипел голос сопящего.
Получив новый удар по голове, Ореола потеряла сознание.
– Эй, ты! – Чей-то нос ткнулся в избитые рёбра, заставив её ойкнуть от боли. – Очнулась? – Крошечные коготки подняли ей веки, и перед глазами смутно замаячил чей-то взгляд.
– М-м-м… – Ореола попыталась заговорить, но пасть что-то сдавливало, и получилось одно мычание. Хотела отмахнуться, но лапы едва слушались.
– Ха-ха, даже не старайся! – захихикал тоненький голосок. – Мне всю жизнь приходится будить учителей, которым лень со мной заниматься. Детские лапки тряхнули её за воротник. – Ты кто? Первый раз тебя вижу.
– М-м-м, – снова промычала Ореола. Голова так болела, что трудно было ею шевелить.
Мир вокруг постепенно обретал чёткость. Перед глазами обозначилась драконья мордочка с широкими скулами, огромными тёмными глазами и яркой жёлто-оранжевой чешуёй. На вид совсем малышка – трёхлетка, не старше.
Детская лапка вновь потеребила гребень узницы.
– Не волнуйся, я знаю, что ты не можешь говорить. У меня одной тут пасть не завязана. Они решили, что яд у меня ещё слабый или не хватит сил плюнуть как следует. На самом деле, будь у меня хороший учитель, эти мерзкие тюремщики сильно пожалели бы, что так решили! Уж-жасно бы пожалели! – По крылышкам малютки пробежали алые полосы гнева.
Ореола с трудом села на каменном полу и хотела осмотреться, но глаза пришлось снова закрыть, так болела голова. Когда пульсирующая боль чуть притупилась, оказалось, что муть перед глазами не совсем кажущаяся. В воздухе висела пелена дыма. Откуда-то волнами накатывал жар, хотя огня видно не было. Над головой нависали дикие изрезанные скалы, и казалось, жар исходит от них самих.
Назад в пещеры, подумала она. Просто замечательно!
Мешок исчез, но крылья были всё так же связаны, остались и повязки на лапах. Пасть стягивали уже не верёвки из лиан, а что-то тяжёлое. Ореола скосила глаза, стараясь разглядеть, что это.
– Медный обруч, – подсказала малышка, сочувственно качая головой. – У меня на шее такой же. Он ещё и для того, чтобы мы не могли замаскироваться, металл видно издалека. – Она ткнула когтем в массивный блестящий ошейник. – Красиво, но надоедает… Прямо как я сама, ха-ха-ха! Кстати, моё имя Кинкажу, если тебе интересно.
Так-так, одна из пропавших радужных. Где же остальные?
В тесной пещерке больше никого не было. Полукруглый вход светился полумесяцем впереди, и Ореола попробовала подойти. Шаг, другой… Ничего. Никто не нападает, не подаёт сигнал тревоги – почему? Что за странная тюрьма?
Кикажу семенила следом, не переставая тараторить.
– Знаю, о чём ты думаешь! Я всегда знаю, а особенно теперь, потому что одна могу говорить и приходится самой представлять, что мне отвечают. А может, мысли читать научилась, не знаю… Ты думаешь, что можешь выйти из пещеры! Это не так, уж поверь мне – но ты, конечно, не веришь, никто не верит, все идут и смотрят сами, а меня не слушают, вот.
Ореола доплелась до светлого полукруга и замерла, щурясь от нестерпимого жара.
Кинкажу оказалась права. Выхода не было.
Прямо за порогом пещеры лениво переливалась река раскалённой лавы, отбрасывая золотые и оранжевые отблески на унылые чёрные скалы вокруг. Со связанными крыльями нечего и думать о побеге.
Изогнув длинную шею, Ореола попыталась разглядеть, откуда течёт огненный поток. В небо уходила гигантская гора, окутанная шапкой дыма. Весь склон был исчерчен светящимися ручейками лавы, которые вытекали из отверстий в скалах. Везде этот странный зловещий свет – непонятно, то ли ночь, то ли день, но без сознания она пролежала не меньше нескольких часов. Низкие тёмные тучи заволакивали небо, в воздухе стоял отвратительный запах тухлых яиц.
– Жуть, правда? – Голосок Кинкажу прозвенел, казалось, прямо в ухе. Ореола невольно вздрогнула. – Не понимаю, кому могло прийти в голову тут поселиться.
