стал алкоголь. К тому же работа ставила перед ним необходимость выпивать с клиентами. С такой уступкой аль-Рашид мог смириться. Проблема заключалась в том, что в последнее время он начал много пить и без клиентов. Мохаммад предложил Саре свое любимое шампанское – «Луи Редерер Кристал». Она с радостью приняла предложение. Вероятно, Сара тоже была прагматичной мусульманкой.
Проект оказался масштабным, а Сара хорошо разбиралась в местном строительном регламенте и сложном проектировании. Сперва Мохаммада удивило, что азиаты выбрали руководителем проекта женщину, – это было редким явлением в бизнесе, тем более в сфере строительства. Но уже через час, проведенный с Сарой, он понял, что ее нельзя недооценивать. «Какая ирония», – мучительно думал Мохаммад.
Они выпили почти три бутылки вина. Сара не поспевала за его темпом. Мохаммада уже интересовало не столько азиатское строительство, сколько ее ноги. Когда женщина громко засмеялась, он рискнул положить руку ей на бедро. Смех прекратился. Сара посмотрела на спутника из-под черной волнистой челки. Молча взяла бокал и встала. Какое-то время Мохаммаду казалось, что она собирается уходить. Он удивленно взглянул на нее, но Сара улыбнулась и кивнула в сторону десятка позолоченных лифтов. Аль-Рашид пошел следом, как послушный мальчик. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Как только аль-Рашид закрыл дверь номера, Сара изменилась. В голосе появились металлические нотки – резкость, плохо сочетавшаяся с женственной мягкостью и хрупкостью человека, с которым Мохаммад только что ужинал. Этому быстро нашлось объяснение: аль-Йемуд утверждала, что состоит в подразделении «101».[4] Мохаммад знал, кто входит в этот отряд. Палачи «Моссада».
Тревожил тот факт, что Сара раскрыла ему эту секретную информацию. Но еще больше аль-Рашида волновало то, что она знает о масштабной стройке бункера в Иране, за которую отвечала его компания. В особенности потому, что именно этот бункер должен был в будущем стать сверхсекретным хранилищем обогащенного урана. Чрезвычайное беспокойство вызывало отсутствие каких-либо вопросов со стороны Сары. Она просто села в кресло и начала листать модные журналы.
Боже. Как «Моссад» узнал его имя? Что они знают о проекте бункера? О других его проектах? Мысленно Мохаммад ругал себя за жадность. Да он бы сам ни за что не взялся за эту проклятую стройку, как бы хорошо за нее ни платили. С израильтянами у него нет конфликтов и никогда не было. Политика – не его конек.
«Блэкберри» завибрировал. Сара взяла телефон, молча выслушала собеседника и нажала «отбой». Сжав трубку, она смотрела на Мохаммада, слегка покусывая ноготь на пальце. Чувствуя, что больше не может сидеть на месте, он встал и развел руками.
– Давайте завершим этот длинный вечер.
Женщина продолжала сидеть в кресле и следить за аль-Рашидом взглядом. Потом решительно надела туфли, пиджак и встала.
– Вы правы, Мохаммад, пора заканчивать.
Секунду аль-Рашид колебался, а потом бросился вперед. С пульсирующими висками он схватил вазу с лилиями и развернулся к Саре. Ваза полетела ей в голову. Женщина уколола Мохаммада в бок и увернулась. Он качнулся вперед, потерял равновесие и ничком упал в кресло. В месте укола чувствовалось жжение. Мохаммад быстро поднялся и повернулся вокруг оси. Сару он увидел на кровати, где она сидела совершенно спокойно, как будто ничего не случилось. Мохаммад растерялся от удивления. Все походило на перепалку между сестрой и братом. Теперь старшая сестра устала. Или сдалась? Сразу побежать к двери или сначала заняться Сарой?
Из-за сильной боли в левом боку аль-Рашиду было трудно стоять. Он терпел, но в конце концов опустился в кресло. Смена ролей. Сейчас он сидит здесь, а она там. Мохаммад заметил в ее руке нож. Не обычный, а больше похожий на канцелярский. Он застонал и схватился за бок. Рубашка стала теплой и мокрой. Значит, Сара ударила его ножом. Насколько опасна рана? Женщина читала его мысли.
– Я проткнула печень. Вы умрете. К несчастью, будет больно. Такое развитие событий не было необходимостью, но иногда приходится импровизировать. Сейчас из печени выходит много крови и заполняет брюшную полость. Печень не может затянуться после удара ножом, что усугубляет положение. К тому же именно в ней вырабатываются протеины, отвечающие за свертываемость крови. Если она повреждена, то… В общем, плохи ваши дела. Мои тоже, поскольку по приказу я должна была довести вас до сердечного приступа. Он не был бы похож на убийство. А дырку в печени трудно принять за что-то другое.
Острая боль мешала Мохаммаду думать.
– Я не хочу умирать, у меня семья, – слабо простонал он.
Сара встала.
– Я знаю, что у вас семья. Радуйтесь воспоминаниям и благодарите Бога за его дары. Буньямин и Азра справятся. Если вы были праведным мусульманином, вашу душу заберут ангелы. Разве не так? А если вы потом правильно ответите на несколько простых вопросов, то будете записаны в рай Аннаим самим Аллахом. Потом вам останется только обустроиться. Будет больно несколько часов, но это того стоит… Больше ничем не могу помочь. Моя роль сыграна.
Женщина ушла в ванную, и оттуда донесся звук льющейся воды. От судорог Мохаммад упал на пол. Он видел, как на толстом ковре быстро растет темное пятно. Ткань пахла пылью и моющим средством. Был ли он праведным мусульманином? Мохаммад раскаивался в своем прагматичном отношении к исламу. Мысли путались. Предметы расплывались. Он должен остановить кровь. Может, у него есть шанс? Нужна подушка, что угодно, чем можно было бы
