Мы с Мариной синхронно кивнули.
– Отлично. Тогда, Кузьма, берите телегу, я помогу Марине Сергеевне, – Стоцкий аккуратно подцепил шатенку под локоток, увлекая за собой. – Идите за мной, буквально в ста метрах моя машина. Вот как знал, что надо лично ехать встречать. А с полицией, Марина Сергеевна, – разберутся, не волнуйтесь. Это больше не ваша проблема.
Из тени в проезде между домами медленно вышел старик, на ходу отряхивая запачкавшийся в извёстке рукав. Справившись с пятном, тяжело вздохнул и проводил взглядом спины трёх людей, до тех пор, пока те не скрылись за углом, и более не прячась вышел во двор, совершенно не обращая внимания на только-только начавшую приходить в себя братву и продажных ментов.
«Вот же шакальё распоясалось, – подумал он. – Совсем уже по беспределу работают! Да… при Кобе такого не было!»
Спускать подобного он не собирался, да и за верную старушку «Победу», превращённую в блин нервной девчонкой, кто-то должен был ответить. Из внутреннего кармана потёртого пиджака, казалось заставшего ещё самого «Никиту-Кукурузника», дед выудил вполне современный магофункциональный коммуникатор и, на секунду задумавшись, по памяти набрал чей-то номер.
– Здравствуй Резо. Узнал? Ну, значит, богатым буду под старость лет! Откуда знаю номер? Като, ты б не задавал лишних вопросов, – старик хрипло рассмеялся. – А! Вот так-то лучше. Теперь слышу – узнал, значит, точно буду! Ну, ты мои денюжки-то не считай, всё, что есть – и так моё. Скажи лучше, это ты же Ярославский держишь? Значит, некто Боцман под тобой ходит?
Смартфончик у старика был громким, и было прекрасно слышно, как на той стороне, захлёбываясь воздухом, что-то испуганно лепетал одни из самых авторитетных воров в законе, крепко державший в своих руках весь организованный криминалитет в этом районе Москвы. Так что всё ещё лежавший на земле рядом с пожилым человеком полицейский, до этого момента тихо постанывающий, предпочёл притвориться потерявшим сознание.
Выждав пару десятков секунд, старик решительно прервал своего собеседника:
– Резо, да мне всё равно, кто у него бригадир – твои это люди или нет? Вот и ладненько! Что случилось? Да набедокурили тут ребятки… Что? Можешь считать, что да – мальчики твои меня обидели! Нет, что ты – все живы. Резо, я понимаю, тебе за них очень стыдно, но ты же не хочешь, чтобы мы поссорились? Вот и славно! Значит так – ты должен мне машину. Нет, что здесь произошло, они расскажут тебе сами, а я даю ровно час на то, чтобы подогнать мне к Ярославскому новую тачку. Это хорошо, что ты всё понял.
– Ах да! – старик уже было положил трубку, но вспомнил кое-что важное. – Резо, в зад себе засунь эти все твои лексусы-херексусы и бентли с мерсами! Ты мне «Победу» новую найдёшь. Второй или третьей серии – привык я к ней. Договорились, жду.
И убрав МК, пожилой человек в потёртой, словно сошедшей со страниц хроники о передовиках производства, одежде поковылял в сторону Краснопрудной к ближайшему кафе. Вопросы утрясены, Резо всегда был понятливым старым грузином, так что теперь можно и перекусить.
Глава 8
Привычно проигнорировав лифт и поднявшись на пятый этаж по лестнице, я оказался в небольшом холле с кожаными диванами по периметру и с установленным в центре голограммным проектором, над мягко мерцающей поверхностью которого в воздухе плескались полупрозрачные рыбки. Отсюда в разные стороны расходилось два коридора с одинаковыми массивными дубовыми дверьми, стены между которыми были богато отделаны дорогим тёмно- бежевым бархатом и светло-коричневым деревом.
Следуя объяснениям девицы из администрации, я повернул направо и довольно быстро нашёл выделенную мне пятьсот тридцать седьмую комнату. Возле двери, на небольшом экранчике, забранном в золочёную рамку, светились имена и фамилии жильцов, глянув на которые, я убедился, что не ошибся. А вот будущий сосед вызывал неподдельный интерес, ибо жить с ним мне предстояло целых пять лет. Звали его Андре Ле Жак, и, кажется, я даже где-то слышал об этом роде. Вроде так назывался натурализованный у нас французский магический клан, бежавший в Россию ещё в две тысячи десятом году после поражения сторонников реставрации королевства в трёхсторонней гражданской войне, разыгравшейся на их родине.
Во Франции тогда победили так называемые «бонапартисты». Однако, вместо национального примирения и шага навстречу проигравшим, имперцы решили вопрос кардинально и, во избежание возможных революций и прочего брожения, применили своё излюбленное средство – гильотину. Так что сторонники «Шестой республики» вынуждены были бежать в Северную Америку, паладины Карла Великого или «карлианцы» в основном осели в Землях Германской Нации, а небольшая часть кланов, отколовшаяся от тех и других, просила российского подданства.
В принципе, меня мало волновало происхождение соседа. Национализмом я не страдал, как, впрочем, и чинопочитанием, и прочими извращениями, предпочитая судить других по делам, а не месту рождения, цвету кожи или политическим взглядам. К тому же по жизни я был одиночкой, всё же не с моими залежами скелетов в шкафу заводить приятелей, так что постучался в дверь, прежде чем войти, я скорее от нежелания портить отношения с самого начала, чем от реальной вежливости.
