Получилась странная раскоряка, потому девушка, потупившись и покраснев, вернулась в исходное положение. Она, похоже, прекрасно понимала, что меня ей обмануть не удалось, а я, продолжая играть «джентльмена», старательно делая вид, что совершенно не интересует, что там у неё под халатиком.
– Да ничего такого, – ответила она, наконец. – Обычные мужские тёрки. Я сам разберусь!
«Ну да, – подумалось мне, – ты сильная и независимая!»
– А поконкретнее, – совершенно серьёзно, стараясь не улыбаться, спросил я. – Ты же понимаешь, я здесь новичок, порядков местных не знаю. А ведь мне ещё учиться…
– Да там всё сложно, – девушка вздохнула с какой-то глубинной тоской. – Понимаете, большинство учеников первого курса находятся здесь с начала лета. Сдавали экзамены, проходили тестирование и прочее. А я приехал только пару недель назад, поступив заочно. Но компании уже сложились, вот я и не вписался.
– Так что? Даже в этом супераристократическом колледже есть свои хулиганы? Мне казалось, что элита должна на цыпочках друг перед другом ходить и постоянно расшаркиваться, боясь уронить честь рода.
– А вы что? Из простонародья? – она заинтересованно посмотрела на меня.
– С определённой стороны можно и так сказать, – я откинулся, задумавшись над тем, стоит ли скрывать то, кем мне приходится старый хрыч, или всё же не стоит светить подобное сомнительное родство. С одной стороны, старик всё же мог принести мне определённые преференции. А с другой – так не хотелось связывать себя с его именем, пусть даже когда-нибудь правда всё равно всплывёт на поверхность. Так что я решил эту информации пока придержать, а дальше посмотрим.
– Из религиозного сословия, а официально от рода Федосеевых. Слышали о таком?
– Конечно, слышал, – утвердительно кивнула рыжая и как-то погрустнела. – Здесь всякого народа хватает. Кто-то следует правилам, а кто-то нет. Честь рода стараются не задевать, но вы же, наверное, знаете, что то, что происходит в колледжах, не принято переносить в большую жизнь.
– В смысле? – вот этого я уже не понимал. – То есть, если здесь кого-то постоянно чмырить, то в будущем это никак не скажется?
– Фактически да, – обрусевшая француженка вздохнула и, уперев руки в край кровати, протащила свою попу по одеялу, так, чтобы откинуться спиной на стену. – Огромный позор в большой политике мстить за то, что происходило в юности. Вы, кстати, знаете, что нынешний канцлер и его старший советник во время учёбы были как кошка с собакой? Но когда Леонид Матвеевич вошёл в должность, он первым делом приблизил к себе того, кто не давал ему жизни в колледже. И так чуть ли не повсеместно.
– А может быть, тут работает принцип: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе?»
– Нет… – улыбнулась она. – Деловые качества и ничего больше. Они, кстати, уже сосватали друг за друга своих наследников. Просто для высшей среды колледжи это… это как… ну как орёл, выталкивает своего птенца из гнезда, чтобы тот научился летать. Есть те, кто ломается в этой среде, а есть и те, кто, взлетев – парит.
– Странно как-то, – удивился я, – неужели какой-нибудь отец, да ещё с такими возможностями, будет терпеть, что его ребёнка обижают хулиганы? Я бы…
– А что вы бы? – рыжая удивлённо вскинула бровь. – Устроили родовую войну? Ну да, бывали такие случаи, ничем хорошим для инициаторов они не заканчивались. Имперская Канцелярия не дремлет. Если бы вы хотели вырастить своего ребёнка в тепличной среде, так чтобы его никто не обижал – зачем отдавали в Имперский колледж?
– Всё равно не понимаю, – я действительно путался в этой логике, потому как привык к тому, что публично аристократия ведёт себя не так лояльно.
– Это в вас говорит отсутствие опыта. Позже вам всё станет ясно, – девушка соскользнула со своей кровати и подошла к окну. – А вам, кстати, говорили, что на время обучения мы все равны и в равной мере дети самого Императора. И только он несёт за нас всю полноту ответственности.
– Нет.
– Слава Деве Марии. Не верьте в это. Есть куда как ровнее нас, но по принятым тут правилам всё довольно просто. Мы, – она подчеркнула это слово, – мужчины, должны помнить только, что нельзя убивать без очень веских причин вне дуэли, а также насиловать. Вот и всё. В остальном мы свободны падать из гнезда так, как нам нравится.
– А не «мы»? – задал я очередной вопрос, и «сосед» на какое-то время зависла, глядя в окно на какую-то точку во дворе.
– У девушек свои, куда как более жёсткие, правила, – ответила наконец она, словно бы и не мне.
– Понятно, – я встал и, подойдя к рыжей, проследил за ее взглядом.
Там рядом с фонтаном, установленным между женским и мужским общежитиями, тусовалась группа парней и несколько девчонок, среди которых я узнал и дочь Федосеева. Они что-то пили и весело смеялись, а моя соседка смотрела на эту компанию, словно хомяк на поймавшего его удава.
– Они? – спросил я, видя, как высокий плечистый парень положил руку на задницу Федосеевой-младшей, а та, взвизгнув, в свою очередь засандалила ему пощёчину.
