– Держитесь! Держитесь, парни! – хрипло рявкнул Геор, принимая на щит удар мечника, высунувшегося из-за копейщика первого ряда. – Нам приготовлены места у длани бога!
– Мы еще погодим к богу! Время не пришло! – Жересар взревел, отбил наконечник копья, разорвавший ему кольчугу у самого плеча, и прыгнул вперед, будто обезумев. На его губах выступила пена, лекарь не обращал внимания на раны, покрывавшие его могучее тело, и рубил, рубил, рубил!
Каждый удар приносил разрушения или смерть – дробились щиты, от которых отлетали куски, будто щиты были сделаны из трухлявого дерева, разлетались головы, снятые вместе со шлемом, ломались древка копий, отбитые сверкающим топором. Жересар был страшен и смертоносен, как горный камнепад, слетевший с крутого склона на купеческий караван.
Солдаты дрогнули. В их рядах образовался прогал, они шарахнулись от смертоносного безумца и нарушили строй – что было катастрофично для наступающих.
За Жересаром клином шли арды, мерно и хрипло распевающие Песню Смерти и так же мерно опускающие тяжелые топоры на врага.
За ними держались воительницы с длинными мечами, колющие из-за плеча воинов, достающие солдат там, куда могли дотянуться серебристые клинки, и следящие за тем, чтобы никто не мог подобраться к мужчинам-ардам.
За воительницами шла разношерстная толпа метателей дротиков – они метали короткие дротики, сделанные по типу тех, что использовал Корпус, и эти дротики легко находили свою цель в плотных рядах солдат, пробивая и кольчуги, и бронь любого копейщика или мечника.
Войско побежало. Бросая свои щиты, бросая копья, пытаясь уйти назад, за стены крепости, смяв тех, кто пытался войти снаружи. В проломе стены образовался затор, и арды, идущие по пятам солдат, рубили ударившихся в панику, очумевших от ужаса, воющих замарцев.
Всех убить не сумели. Охваченные страхом, удесятерившим силы, солдаты смяли своих соратников и выбрались из крепости, под ругань и вопли офицеров.
Атака захлебнулась, оставив на поле боя тысячи искалеченных и мертвых тел. Раненые стонали, выли, кричали – все, и арды тоже, перед болью и смертью люди равны, где бы они ни родились.
– Что они будут делать дальше? – Геор устало опустился на здоровенный кусок стены, отлетевший от большего обломка, и прислонил топорище окровавленного топора к бедру. – Может, отстанут? Отложат штурм?
– Нет, – помотал головой Жересар, – сейчас они перегруппируются, встанут наготове, а пока нами снова займутся маги. Жди магической атаки. Доломают стену, потом примутся за нас – выпустят что-нибудь вроде «Ледяного шторма», побьют нас градом. Впрочем, может, и не будут – здесь же их раненые солдаты. Хотя… от Юбара можно ожидать чего угодно. Следующего штурма мы не переживем.
Жересар проводил взглядом женщину – беловолосую, с ярко-синими глазами. Она прошла к Геору и села рядом, вытирая тряпочкой длинный меч, который взяла у кого-то из воительниц, погибших при штурме. Женщина была спокойна, ее лицо умиротворенно, как будто она сидела не на поле боя, заполненном трупами и умирающими бойцами, а где-то на берегу озера, возле столика с яствами и вином, рядом со своим любовником.
Лекарю неожиданно стало интересно: о чем думает эта красавица, которую прихоть богов занесла туда, куда она никогда и не думала попасть? Жалеет ли она о том, что оказалась здесь?
Далида перехватила взгляд Жересара и слегка улыбнулась:
– Странно, я здесь как будто на своем месте! Геор, если выживем, возьмешь меня в воительницы?
– Тебя? – серьезно переспросил ард. – Конечно. Представляешь, Коста, она сегодня убила с десяток солдат! Везучая, как демон, быстрая, как змея, – настоящая воительница! Ты посмотри – на ней ни одной царапины, а мы все изорваны! К ней благоволят боги!
– Жалеешь, что оказалась здесь? – спросил лекарь, глядя в синие глаза.
– Нет, не жалею, – пожала плечами женщина. – Я любила и люблю. Я испытала полноту жизни, меня здесь уважают не за то, что у меня много денег, а за то, что я такая, какая есть! Жаль, если у нас нет будущего, – если бы мы выжили, я бы хотела отправиться к Васабе на родину, стать его женой – я всех их там «построю»! Они узнают, что такое белая женщина! Мы захватим весь южный материк, создадим черную империю, которая будет способна поспорить с любым из их королевств, а то и со всеми сразу! Мне стало интересно жить, понимаешь, Коста? Жаль, если не сбудется… Если увижу, что мы проигрываем, я побегу к Васабе и убью его – я не дам его на поругание врагам. А потом вернусь и убью столько врагов, сколько смогу!
– Молодец, баба, – крякнул Геор и тут же нахмурился, поглядев в сторону на незаметно подошедшую слева женщину. – Что?
– Устра погибла, – мрачно сообщила она. – Болт арбалета. Прости, Геор, не уберегли. Жересар, Герлат, идите скорее, Бордонар умирает.
Жересар и Герлат, сидевший рядом с топором в руке, вскочили, будто их обдали кипятком, и побежали за воительницей, оставив на месте Геора, бледного как снег, окаменевшего от горя. Его ошеломило страшное известие, и мужчина теперь не знал, как жить. Слез не было: арды не плачут, слезы – это признак слабости, но глаза жгло, как будто сейчас польется целый водопад слез.
Далида повернулась к предводителю ардов, обняла его и тихо сказала:
– Мне очень, очень жаль! Она стала мне подругой. Соболезную…
Геор осторожно отстранился, встал, подобрав топор, и пошел вперед, туда, где за кучей тел виднелось синее небо, туда, где стоял невидимый еще враг, готовясь к новому штурму. Нужно было приготовиться встретить его как следует – пора умирать, но сделать это нужно так, чтобы враг захлебнулся в своей
