– Точно. Против такой, как вы, никакая броня не поможет, – ухмыльнулся Шессель. – А что со слугами? Мы не сможем их всех забрать с собой. А раненых куда?
– Оставляем. Идут только крепкие боеспособные мужчины. И женщины – если найдутся умеющие сражаться, – нахмурилась Далида. – Остальные пусть тушат дом и… молятся, чтобы их оставили в живых. Сейчас я попробую договориться с капитаном, чтобы выторговать нам отсрочку и успеть уйти. Как только уйдем, слуги откроют ворота. Ну а там уже будь что будет. Дом восстановим – деньги у меня есть, кое-где припрятаны. В конце концов, это не единственное мое поместье. Заберу только свои драгоценности, их не так и много. Я никогда не была любительницей увешивать себя безделушками. Только мамины – они мне дороги как память. Отберите нужных людей, распорядитесь, чтобы каждый взял еды, питья, а я сейчас поговорю с командиром этих ослов!
– Слушаюсь, госпожа, – кивнул Шессель и с улыбкой добавил: – Вам бы отрядом наемников командовать, а не поместьями!
– Всегда жалела, что родилась не мужчиной и что боги дали мне смазливую физиономию вкупе с соблазнительным телом, – рассмеялась Далида и, лукаво посмотрев на Васабу, добавила: – Хотя… иногда это мне нравится. Всё, по местам, парни!
Женщина хлопнула в ладоши, вздохнула и, прижавшись к зубцу на стене, чтобы не попасть под выстрел лучника, громко крикнула в сторону солдат, копошащихся на противоположной стороне площади:
– Эй, вы там! Переговоры! Зовите командира, будем говорить!
– Это сухой тоннель канализации, он заложен с двух сторон. – Голос Далиды звучал гулко и громко в темноте подземелья. – Через сто шагов будет дверь. Вот там и начнутся настоящие подземелья – здешние так, ерунда, все равно что спуститься в домашний погреб.
Женщина уверенно шагала вперед, держа в руке зажженный фонарь. Васаба усмехнулся, шепнул несколько слов, и над его плечом повис яркий светлячок магического фонаря. Далида округлила глаза и, подняв светлые брови, укоризненно сказала:
– Не знала, что ты маг! Почему не сказал мне об этом?
– Ну… я не хотел хвастаться, – скромно пояснил Васаба, и женщина прыснула со смеху, хлопнув его по заду:
– Ну, уморил! Не хотел хвастаться! Да ты только и делал, что хвастался все дни и ночи, что мы с тобой были!
Васаба посмотрел на смеющуюся подругу и тоже хихикнул. Потом посерьезнел и вздохнул:
– Слабый из меня маг. Почти никакой. Но кое-что могу. А если бы у меня был заряженный магической силой амулет…
– «Если бы» не считается. Но и это хорошо, – Далида кивнула на «светляка», – можно факел гасить, а то он коптит. Шессель, все прошли? Сколько человек?
– Сто сорок. Легкораненых я забрал с собой. Оставил только тех, кто не мог идти. Люк заперли – его не вскроют. Ну а если и вскроют… нас тут уже не будет. Двадцать молодых женщин с нами – это кроме ста сорока бойцов. Пожелали уйти, боятся, что их будут насиловать.
– Хорошо. Уходим!
Женщина решительно зашагала вперед, подтолкнув Васабу, он пошел рядом с ней, прислушиваясь к звукам в тоннеле и держа наготове копье, готовое рассечь любого врага. Сейчас Васаба очень жалел, что Нед не успел заколдовать его копье, посадить туда демона. Раны, перевязанные лекаркой, саднили, а с демонским копьем давно бы зажили. Впрочем, эти раны не мешали ему двигаться и никак не повлияли на боеспособность. Гигант был опаснее двух десятков солдат, и Далида, искоса наблюдая за тем, как он двигался, чувствовала, что кровь приливает к ее лону: «Хорош, мерзавец! Может, и вправду околдовал? Маг же! Не случайно тянет меня к нему днем и ночью! А может, это любовь?»
Далида слышала о так называемой любви, но как-то за двадцать три года жизни ей не пришлось испытать этого чувства. Ее выдали замуж в тринадцать лет, едва пришли первые крови. За блестящего офицера, на поверку оказавшегося настоящей пьянью, едва сумевшего лишить ее девственности и захрапевшего рядом, воняя перегаром. Запах пота из волосатых подмышек усиливал отвращение. После этого Далида решила, что любовь – это придумка досужих балладеров, а постельные удовольствия никак не зависят от мужчин. Лучше уж женщина – чистенькая, пахнущая притираниями, благовониями и свежестью, как подруга Гира, исчезнувшая следом за «мятежником» Недом в Черном городе. Перед тем как поселиться под кровом «бунтовщика», Гира пришла к Далиде, обняла и, сладко поцеловав в губы, туманно сказала: «Я ухожу к своему будущему. Но мы еще встретимся, и не раз. И тебя тоже ждет великое будущее. Все в твоих руках. Не упусти свой шанс!»
Далида долго думала, что значили ее слова, ведь Гира провидица, но так и не пришла ни к какому выводу. Слова пророчиц часто туманны, и, лишь когда событие уже произошло, человек понимает – вот оно, то, о чем его предупреждали. Только уже поздно…
Васабу она встретила в городе, возле рынка, когда ехала в паланкине, – возвращалась от дяди злющая, как демон. После беседы с этим старым идиотом ее всегда колотило от раздражения и хотелось напиться. Или пришибить кого-нибудь. Он опять требовал от Далиды, чтобы та срочно вышла замуж, и настаивал, чтобы это был старый, пахнущий мочой очередной аристократ из «благородного семейства» – конечно, для укрепления влияния дяди в обществе. И вот, когда женщина проезжала мимо рынка, сумрачно глядя на улицу сквозь кисейные занавеси паланкина, ее взгляд упал на чернокожего гиганта, стоящего возле стены дома и опирающегося на странное копье. Вначале она решила, что он чей-то раб, но потом отбросила эту мысль – никакой раб не может ходить с копьем. Кроме того, Васаба носил множество амулетов и украшений, что для раба тоже было странно.
Во внешности чернокожего имелось что-то привлекательное… животное, сильное, он был похож на молодого вороного жеребца, дикого, необузданного,
