– А как ты уговорила магистра Нариса взять тебя с собой?
Лотта хихикнула, потом сделала серьезные глаза.
– Ты не поверишь, – сказала она, поправляя прядку волос, что выбилась из узла на затылке.
– Что?
Сознаюсь, я сразу же заподозрила худшее, вспомнив разом все шалости подруги. Да одна ее выходка с капитаном судна, на котором мы плыли, чего стоила!
– Я пообещала ему… хорошо себя вести!
Я рассмеялась.
– Неужели купился?
– Ты меня недооцениваешь, – хмыкнула Лотта, открывая дверь. – Я могу быть весьма убедительна. Профессора Ори радует мое ораторское искусство.
О да! Если подруга начнет говорить, остановить ее сложно. По-моему, профессор Ори Лотту просто боится, поэтому оценки у нее всегда высокие.
– К тому же, – кокетливо заметила она, – ректор Нарис забыл уточнить, как долго я собралась вести себя хорошо.
В общем, ждем новой каверзы! Интересно даже, сколько Лотта продержится?
Мы спустились в столовую, поеживаясь от грома за окнами и радуясь, что нам не нужно идти на плац после завтрака. У нас должны быть занятия в аудиториях. История, военное дело, способы борьбы с нечистью, распознавание ядов и ловушек и лишь после обеда – очередная тренировка.
Курсанты бросали на нас косые взгляды. Они уже знали, что я смогла спастись, и, чувствую, горели желанием выяснить, как мне это удалось. От расспросов их сдерживал многообещающий взгляд ректора, сидевшего за преподавательским столом. Давненько он в столовой не появлялся, а сегодня, сдается, появился тут из-за меня.
Я ела омлет с ветчиной и думала о том, что впереди безумно длинный день, наполненный любопытными взглядами, от которых на парах не спрячешься. А чего я хотела?
В аудиторию мы с Лоттой пришли последними. Остаток перерыва я потратила на сбор сумки, а подруга дописывала реферат по одному из видов яда. Мы привычно уселись за парту, и практически сразу же прозвенел колокол. В аудиторию быстрой походкой вошел профессор Грэм, на ходу скидывая плащ и стряхивая капли с волос.
Я глянула в окно, прикрытое тяжелыми бархатными портьерами темно-синего цвета. Дождь лил стеной, но шума почти не было слышно. Значит, боевые маги обновили защиту Военно-морской академии, а она, как известно, приглушает звуки.
– Открываем тетради и записываем сегодняшнюю тему: «Реформы образования во время правления Артура Великого».
Я отвлеклась от разглядывания темного неба за мокрыми окнами и быстро записала тему. Профессор Грэм начал читать лекцию, объясняя термины и понятия, но сосредоточиться у меня не получалось. Внутри росло жуткое чувство тревоги, которое с каждой минутой становилось все сильнее и сильнее. Мне захотелось вскочить, бежать сквозь ледяной дождь… Куда? К кому? Нет ответа.
Я сжала кулаки, прикусила губу, чувствуя, как перед глазами все плывет. Что происходит?
– Тебе нехорошо? – прошептала Лотта, отрываясь от конспекта и с беспокойством глядя на меня.
– Все нормально, не волнуйся.
Головокружение прошло, но виски ломило от боли.
– Трин…
– Я просто переволновалась там, на Заброшенном острове, и немного устала.
Лотта нашла мою ладонь, сжала и уткнулась в тетрадь. Я же всмотрелась в бушующую за окном бурю и почему-то представила Ала. Ему наверняка такая погода пришлась бы по душе.
Злость взялась ниоткуда. Наполнила изнутри, жгла каленым железом так, что я почти не мог дышать. Беспричинная, непонятная и поэтому сжимающая сердце в тиски страха. Я боролся с этим как мог, но злость пополам со страхом вырывалась наружу и не исчезала даже в тот момент, когда нес девчонку через лес, а потом и через море – к берегу, где должен ее оставить.
Я получил передышку лишь на мгновение – когда, словно безумный, пил дыхание Трин, жадно касаясь губ. Пил – и не мог остановиться. Тело при этом ломило, чуть ли не скручивало судорогой, жгло огнем. Что со мной происходит? Не понять. Заболел? Попал под проклятие?
Я выпустил девчонку, заставляя волну нести ее к берегу. Там ждали. У Трин все будет хорошо. Хоть одна да спаслась. Ради этого стоило ждать. Но почему же мне так плохо? И почему до отчаяния хочется отправиться в Кардос и что-нибудь сотворить… С городом, с людьми, с этим проклятым миром!
Я глубоко вдохнул и нырнул, поплыл в ледяной воде, надеясь, что злость утихнет, перестанет копошиться ежом в горле. Сила рвалась наружу, требуя действовать, и я не стал ее сдерживать. Выпустил, вдыхая запахи бури, – свежего воздуха и соли. Волна вытолкнула меня на поверхность, подняла на гребне, швырнула. Я попробовал нырнуть, но небо слилось с водой, и море понесло меня непонятно куда. Сейчас я сам себе напоминал безмозглого моряка,
