размеренно билось сердце Дева.
– Почему для тебя это так важно? То, что я сказала?
– Не знаю. Может быть, мать так воспитала. Кому-то пофигу, а мне… ну… – Не сумев подобрать нужного слова, он набрал в горсть немного воды и вылил ее на лицо. – Это значит, что ты – для меня. Только моя и ничья больше. Прости, что не могу ответить тем же.
– Давай никуда не поедем. Я хочу остаться здесь, – капризно произнесла Арсеника. Она искренне не видела в появлении Божены реальной угрозы. Соображения Дева казались ей притянутыми за уши, а необходимость скрываться – паранойей.
– Поедем, красотка…
Всего лишь неверная интонация – и фантазм по имени заботливый Дев испарился так же стремительно, как и возник. Выбрался из воды, наскоро вытерся полотенцем и слинял, напоследок пожелав ей не страдать фигней, а ползти в комнату, потому что вещи сами себя не соберут.
Лузер чертов, психопат, чтоб его…
Она нарочно долго плескалась в душе, а когда вышла, Дев не только сложил в сумку одежду, но и протер пыль и с невиданным энтузиазмом взялся за швабру. Все это время Арсеника сидела на матрасе, поджав ноги, и делала вид, что увлечена телефонной перепиской.
Да он же счастлив свалить! Эта квартира для него – одна из кучи себе подобных съемных хат. Возможно, худшая. С гробами. Мертвецами. Вирусами ОРВИ.
А для Арсеники это дом. Место, где прекращаются попытки к бегству.
В отличие от нее, Деву было куда бежать.
– Ну, как-то так. – Сдув со лба прядь волос, он огляделся по сторонам с видом победителя. Затем сунул руку под матрас и извлек оттуда лакированную бейсбольную биту. Закинул ее на плечо и подмигнул остолбеневшей Арсенике: – Не забыть бы. А то вдруг игра.
Подхватил сумку и ушел в прихожую, насвистывая себе под нос.
– Машину отгоню и вернусь! – крикнул он перед тем, как захлопнуть дверь.
Арсеника отлипла от матраса. Обошла в момент ставшую нежилой комнату. Засмотрелась в окно. Очнувшись, вышла в прихожую.
Интересно, зачем Дев собрался переставлять машину, если им предстоит на ней уезжать? До чего же он все-таки странный…
Она собралась проверить, не оставила ли что-нибудь в ванной, но не успела. Мелодично чирикнул звонок.
Еще и ключи забыл.
Все еще с мыслью о ванной она отперла замок – и перестала дышать. На нее смотрели безразличные, мертвые глаза Антона Ландера.
Вслед за ним в квартиру вползла травянистая горечь. Словно ветер подхватил дым погребального костра с брошенными в пламя пучками сухой полыни.
Запах сырости после дождя, запах смерти от одиночества.
– Что тебе нужно?
Он не отвечал и неотрывно глядел ей за спину.
– Почему ты меня преследуешь? Твоя Ника вернулась. Оставь меня в покое!
Ландер поднял руку. Арсеника попятилась.
– Скоро с тобой будет покончено, – произнес чей-то голос. Но не Ландера. Говоривший стоял у нее за спиной. – Тебе недолго гулять.
Арсеника вжалась в стену. Боковым зрением она увидела, что на кухонном табурете сидит, ссутулив спину, патлатый неопрятный мужчина. Водит по ладони лезвием ножа и смотрит вниз, себе под ноги. На длинный деревянный ящик без крышки.
– Странная у тебя куртка, – прохрипел Есми, не оборачиваясь. – На похороны такие надевают.
И вдруг уставился прямо на Ландера подернутыми мутной белой пленкой глазами.
А затем повалился, не меняя позы, головой вниз, прямо в поджидающее его нутро гроба.
В вытянутой руке Ландер держал пистолет с неестественно длинным дулом. Теперь к запаху полыни примешивался еще один – пороха.
– Это не убийство, – сказал он, переводя оружие на Арсенику.
И упал ей под ноги.
– Это игра.
На месте рухнувшего Ландера возник ухмыляющийся Дев с битой наперевес.
– Какая неожиданная встреча! – восхитился он, разглядывая лежащего на полу стонущего парня. Втянул носом воздух, мгновенно помрачнел: – И до ужаса знакомая вонь…
Дев пинком заставил его перевернуться лицом вверх. Крутанул в руке биту, но не ударил. Уставился в темный потолок.
– Твою мать. Это не Игни.
