– Мой дед умер.
– Ах да. Ладно. У моего друга странное чувство юмора. Было.
Больше окон нет, проверять нечего. Остается только дверь, но я подозреваю, что и она заперта.
Если Док и следит за мной, то он это не афиширует. Я пытаюсь вспомнить, о чем мы говорили.
– Было? – Я продвигаюсь к двери.
– Он покинул ОТД, поэтому я использую прошедшее время. Мой друг исчез. Как будто умер. Для меня.
– Понимаю. И поэтому ты грустишь?
– Но это же не какая-нибудь трагедия. Я знаком с литературными трагедиями. «Царь Эдип» – это трагедия. «Антигона» – это трагедия. «Илиада».
– Я о них и не слыхала.
Это чистая правда. Я прочла все те книги, которые падре позволил мне взять, и большинство тех, о которых он и не знал, что я их нашла. Но там не было ничего такого, о чем упомянул бестелесный голос.
– Я перевожу оригинальные тексты, латинские и древнегреческие. Я использую классическую мифологию, чтобы укрепить мое понимание человеческой души. Это один из параметров моей программы.
– И как, помогает? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. Дверь явно закрыта слишком крепко. Или, скорее всего, заперта. – Старые книги, они помогают?
Я дергаю ручку двери, но она даже не шевелится.
Само собой.
– Нет. Пока – нет.
– Мне очень жаль.
Я нажимаю сильнее.
– Мне не жаль. Я машина. – Голос умолкает.
Я ударяюсь о металл всем телом. Никакого результата.
– Я просто машина, – повторяет Док.
Я поднимаю голову и смотрю на круглую решетку в потолке.
– Это еще одна шутка, Док?
– Да. Тебе она кажется смешной?
Я слышу какой-то шум и переключаю внимание на дверь. Ручка начинает поворачиваться сама собой, и я чувствую облегчение.
– Да, конечно. Очень смешной.
Я хватаюсь за ручку обеими руками и широко распахиваю дверь того, что Док назвал Исследовательским отделом Санта-Каталины № 9В.
И тут же понимаю, что никуда мне не уйти, потому что прямо передо мной стоят Лукас Амаре и толпа солдат.
Проведено доктором О. Брэдом Хаксли-Кларком, виртуальным доктором философии
