Тогда пора прощаться. Нам тут не рады. «Злые вы. Уеду я от вас».
– Не тушуйся, Рэмбо! – Я рывком сбросил с плеча тяжелую руку травмированного в лучших своих чувствах великовозрастного соперника и сделал шаг назад. – Всяко бывает в жизни.
Потеряв опору в моем лице, он судорожно вцепился в травку. Опять же братик слева не даст упасть, да и невысоко тут… с корточек-то…
– Ладно. Адью, господа. Некогда мне тут лясы с вами точить. Про Блондинчика не забудьте. Все. Пока. – И резво прыгнул за ствол акации, так как явственно видел в прояснившемся взгляде противника горячее желание цапнуть меня свободной рукой.
За акацией – заросший палисадник и целых три направления отхода – вдоль отмостки старенького двухэтажного здания влево, в сторону гаражей вправо и через дворик прямо, сквозь развешанное белье и сохнущие на веревках ковры, в соседний шанхай.
Мне ближе налево.
Все.
Ищи меня, свищи меня.
Вжик!.. Вжик!.. Вжик!
– Я вообще не понимаю – чего ты привязался к этим французам?
Что за манера – вести серьезные разговоры и… швырять железки всякие в фанеру?
Вжик!
И я, между прочим, хоть и не на траектории полета этих сюрикенов, но… где-то рядом. И если кто-то не замечает, пытаюсь позавтракать тут, между прочим. На секундочку, именно тем, что эта ниндзя в юбке и принесла из буфета Дворца пионеров – томатным соком и пирожками с мясом… мм… чудесного золотисто-коричневого цвета…
Вжик!
Голова сама собой вжалась в плечи. Инстинктивно.
Мне дадут, в конце концов, тут поесть спокойно?
– Я же говорил! Телефон они искали. – Я раздраженно попытался впечатать пирожок в столешницу. Как можно громче. Громко не выходило. – Позвонить кому-то в городе собирались. Неужели трудно было установить?
Вжик!
Ирина не просто метала звездочки, а делала это как бы между прочим, без видимой подготовки и лишних демаскирующих движений. Мы называли этот способ «в нахаловку», хотя по установленным методикам госбезопасности имеется штатный маркер, и звучит он как «работать за болвана». То есть выполнять те или иные приемы, изображая лопуха-дилетанта. «Канать за фраера», если по-блатному. Только титульное обозначение данного стиля (которое придумал, наверное, какой-нибудь любитель преферанса) у нас почему-то не прижилось. А поскольку «болван», как говорил классик, есть суть «роль ругательная», то чем он лучше «нахала»? Тем более что средь советских граждан особо разницы и не различают. Где «болван», там и «нахал», но второе как-то роднее. И «нахаловка» есть почти в каждом городе…
Вот как это выглядит в реале.
Ирина, покачивая бедрами (фу, где нахваталась-то?) и не глядя на мишень, как бы прогуливается поперек траектории броска. Потом с максимальной естественностью отбрасывает ладонью челку со лба.
Вжик!
Четкий и незаметный кистевой бросок, и тускло поблескивающий сюрикен врезается точно в центр намалеванного краской круга на уровне головы взрослого человека.
Теперь Ирина остановилась и, слегка прогнувшись, рассматривала у себя сзади что-то на икрах, мол, колготки съехали. Вроде как смахивает невидимую пылинку с ноги…
Вжик!
Я даже не заметил, когда она сделала движение кистью, а звездочка уже дрожала в деревяшке. Высший пилотаж! Признаться, просто метать железки в древесину – это каждый дурак сможет. А вот так, «в нахаловку» – здесь кроме всего прочего такой артистизм нужен, что впору баллы присваивать, как в спортивной гимнастике…
– Ты программу отработал?
Вспомнил, блин, гимнастику!
– Отработал. Все нормально.
Нужно срочно менять тему, а то сейчас опять заставит «волну изображать» на татами, творение свое хореографическое исполнять.
– Так они точно больше не звонили? Французы?
– Не-а…
Вжик!
