интересом.
– Сейчас мы будем выясняйт правду! – заявила начальница, почему-то рассматривая мои ноги.
– В ногах правды нет! – уверила я ее, испытывая желание позаимствовать чадру и прикрыть свои конечности от греха подальше.
– Значит, будем искать ее дальше. – Меня толкнули на кушетку. – Сейчас ты нам все расскажешь!
– Я – блондинка! – решила поставить их в известность. Так, на всякий случай…
– И что?! – Меня не поняли.
Я пожала плечами. Совесть моя чиста и незамутненна – я предупредила.
Одна из гестаповок притащила ушат, в котором плескались милые зеленые бородавчатые лягушата. Чтоб французам всю жизнь икалось!
Я заерзала, отодвигаясь подальше от этих жутких чудовищ.
– У меня батрахофобия[3], – снова соизволила сообщить присутствующим. Но мой порыв не поняли.
– Какая молодежь нынче пошла развратная! – заметила одна тетка другой, полоскавшейся по локти в этом корыте.
– Каждый думает в меру собственной испорченности, – до смерти обиделась я за свою фобию.
– Поговори еще, – фыркнули на меня бабищи, тихо перешептываясь между собой и поглядывая в мою сторону.
– Так вы вроде бы этого и добивались?.. – растерялась я. – Вы бы сами определились, чего хотите. А то «молчать-говорить» – понятия взаимоисключающие.
– Умная, значит, да-а? – ласково спросили меня, засучивая рукава.
– Блондинка, – кивнула я.
– Приступим! – деловито возвестила одна из умотанных в черное теток и, сверкая бриллиантовыми перстнями и золотыми зубными коронками, попыталась посадить мне на руку выловленного из таза лягушонка.
Ни ему, ни мне это не понравилось. В смысле мы друг на друга посмотрели, поморгали и зашлись в крике:
– Ква-ква!
– А-а-а-а-а!
И неизвестно, кто выдавал децибелы выше! Я бы отдала пальму первенства лягушонку, но вряд ли он ее возьмет. Лягушки пальмами не питаются.
– Кто тебя послал? – вклинилась в наш крик начальница.
– Куда?! – отвлеклась я от переживаний.
– Сюда! – ответили мне.
– Зачем? – захлопала я ресницами.
– Для диверсии, – снизошла тетка до объяснений.
– Где? – Мы с лягушонком озадаченно переглянулись.
– Здесь! – Тетя начала терять терпение.
– Зачем? – Мне все же хотелось докопаться до сути.
– А-а-а-а! Больше не могу-у-у!!! Три неликвида подря-я-яд!!! – Приз забрала мадам начальница. Отдышалась и рявкнула на подчиненных: – Принесите мышей!
– Извините, донна Роза, – развела руками одна из помощниц. – Тут до нее была змеелюдка…
– Тогда змей! – не сдавалась злобная тетка, сверкая из-под «конской» сетки подведенными очами.
– А до змеелюдки была орка, – ответила вторая и горестно продемонстрировала макраме из пресмыкающихся.
Эсме так затейливо связала… или сплела… змей! Просто загляденье! Мечта краеведческого музея! Я обзавидовалась. Оказывается, у девушки художественный талант!
– То есть это пока наше последнее средство воздействия? – опешила начальница, указывая в сторону лягушачьего террариума.
– Так точно! – вытянулись во фрунт помощницы. – Новых мышей и змей доставят только завтра!
– Жа-алко, – вздохнула разочарованная тетка и, хекнув, подышала на штамп и шлепнула печать на мою справку. Бумажка украсилась красивым штампом «Использовать!».
Не поняла, это в каком смысле?
– Простите, – покрутила я бумажку. – Не могли бы вы специфицировать – кому?
– Самая умная? – снова окрысилась начальница. Потом махнула рукой. – Помню-помню – блондинка! Иди к Демиургам!
– Я бы рада, – вздохнула я. – Но у них, видимо, не приемный день.
– Тогда – к диэрам! – посоветовала другая тетка, не чаявшая от меня избавиться. – Они ближе.
– Я в курсе. – Я бережно передала садисткам притихшего лягушонка. – С вашего позволения, пойду…
Меня проигнорировали, поэтому выход я искала сама. Хоть и готовилась к очередному допросу, но ошиблась. За дверью меня ждала девчушка лет
