очень хотелось сесть и хоть на минуту замереть в неподвижности.
Высота этажей метров восемь, длинные лестничные пролеты, кованые перила, опорные балки — железные кости Желтой цитадели, отзывающиеся на каждый шаг гулким звоном. Фонарь горел, я шла, сосредоточившись на танцующем язычке пламени, как мотылек, летящий на огонь.
Плинк-плинк.
Самый нижний минус третий этаж был смесью технического помещения и каменоломни. Я остановилась, не дойдя до конца пару ступеней. Камень стен был таким же необработанным, как и по всей цитадели, но здесь он выглядел грубее, древнее.
Сразу за лестницей начиналась прямоугольная широкая шахта, словно коридор, вырубленный прямо в породе. Через двести метров она заканчивалась развилкой, вправо и влево отходили два округлых штрека. Пол усыпан камнями и песком. Посередине у неровной острозубой стены стояли трое мужчин с кирками. Пыль покрывала рабочих с ног до головы, делая их больше похожими на созданных из песка големов, чем на существ из плоти и крови.
В правом коридоре виднелась часть очищенного от мусора круга с высоким валуном в центре. Сквозь дыру в каменной верхушке была продета длинная металлическая перекладина, которую толкали двое. Их силуэты колыхались вместе с живым светом керосиновых ламп. Они вращали длинную палку вместе с камнем, как волы жернова на средневековой мельнице. Но Радиф напряженно вглядывался в темноту левого ответвления.
Плинк-плинк.
Я тяжело оперлась о перила и прикрыла глаза, минута, мне нужна лишь минута, чтобы загнать поднявшуюся к горлу желчь обратно. За спиной раздался шорох, и я едва не подпрыгнула на месте. От резкого движения ослепляющая боль снова ударила в голову, куда-то над левой бровью. Цепь от кандалов громко звякнула о ступени, я обернулась, продолжая цепляться за железо. По лестнице спускался тот, кого Вестник называл Денисом. Синеглазый человек, служивший в Желтой цитадели тюремщиком. На плече мужчины лежало двустороннее кайло. Он обошел меня, спрыгнул со ступеней и небрежно бросил кирку у стены на пол.
Плинк-плинк.
Звук стал тоньше.
— Отдаляется, — прошептала я, едва узнавая звук собственного голоса, но Вестник услышал и тут же оказался рядом, — уходит выше.
Радиф побежал по лестнице обратно. И не просто побежал, а потащил меня за собой, не считаясь с хрупкими человеческими костями. Я ударилась голенью о ступеньку, зашипела, едва не упала, перед глазами все завертелось. Но Вестнику было плевать, он даже не замедлился. Пальцы на плече сжались до хруста, и движение возобновилось. Перила слились в сплошную пелену. Ладонь задела о железо, из горла вырвался крик. Удар о перила выбил из груди воздух, обрывая звук, и прежде, чем меня снова потащили вверх, я успела просипеть:
— Здесь! Это где-то здесь! — упала на колени, и тут меня наконец-то вырвало.
— Да? — Вестник оскалился и сам же ответил. — Здесь. Теперь и я слышу.
Плинк-плинк.
Я старалась делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы унять тошноту и головокружение. От ударов горели голени и правый бок, но на фоне превратившегося в уголек носа и пульсации в ладони это были почти пустяки.
Плинк-плинк.
— Попался, ари, — рыкнул Вестник, его шаг стал обманчиво плавным и крадущимся, ноздри раздулись. Я подняла голову. Мы были на втором надземной этаже.
Мужчина выскользнул из башни в коридор, двигаясь от одной проступающей двери к другой.
Плинк-плинк.
Горло саднило, язык казался распухшим и еле ворочался. Я уцепилась за железо и с трудом поднялась, первые шаги дались нелегко, коридор качался из стороны в сторону. Вестник остановился метров через пять напротив ничем не примечательного куска стены. Я прислонилась к стене позади. Это место ничем не отличалось от точно такого же правее или левее или того в самом конце коридора. А может, я просто сейчас не могла этого увидеть.
— Слышу тебя, ари, — прошептал он.
Мужчина ткнул ладонью в стену, но та осталась чистой. Рисунок двери почему-то не спешил появляться, а тем более обретать объем и рельефность. Чувство острой неправильности происходящего вдруг стало настолько очевидным, что я едва не попросила мужчину остановиться. Вот насколько было хреново. В здравом уме мне б и в голову не пришло останавливать идущую на заклание нечисть, тем более такую.
Раньше то, что разрушало песок, назовем это «невидимой водой», приходило само, без приглашения. Теперь мы шли за ним и почему-то считали, что поступаем правильно.
Радиф зарычал от ярости и ударил кулаком по светлому камню.
Плинк-плинк.
— Нет, ари, нет, — гнев в его голосе сменился лаской, — нет.
Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу бежевой рубашки, поддел пальцем массивную цепочку и вытащил наружу ключ. Большой, латунный, с
