помогите это послание составить, пока я одеваться буду.
Этот аргумент оказался убедительным, и через полчаса Ингеборга поднималась по лестнице аварийного выхода с тяжёлой коробкой в руках. На крышке и боках коробки маркером указали аварийную частоту и нанесли просьбу о помощи, внутрь наложили пустых консервных банок, чтобы ящик не унесло ветром. Идти с ним было неудобно, но пройти две сотни метров вполне можно. Ингеборга сглотнула горький привкус антирада и положила руку на рычаг домкрата, собираясь открыть верхний люк. Крышка распахнулась без лишних проблем, и она выбралась наружу.
Там проблемы начались сразу же. Из-за глубокого снега захламленность местности было видно плохо, и Ингеборга споткнулась уже на втором шаге, как только закрыла за собой внешний люк. Ей удалось удержаться на ногах, но коробку она выронила.
– Инга! Что с тобой?! – срывающийся голос Кристины завибрировал в головных телефонах.
– Споткнулась, – Ингеборга подняла коробку. К счастью, та не порвалась и не рассыпалась. – Всё в порядке! – Она помахала рукой глядящему на неё раструбу перископа. – Я пошла дальше! Поддерживайте со мной связь, как договаривались, раз в минуту.
– О?кей, – подтвердила Кристина. – Мы за тобой приглядываем. Света глаз с тебя не спускает!
– Это радует, – Ингеборга осторожно нащупала ногой поверхность под снегом и сделала шаг.
Идти через полуметровый снег оказалось очень тяжело. Глубокие сугробы замедляли и утомляли сами по себе, а скрытые под ними обломки деревьев были видны далеко не всегда. Тут же выяснилось, что вокруг нет никаких ориентиров, и направление на посёлок она представляет себе сугубо приблизительно, по памяти, относительно общей планировки дома. Определив, куда нужно идти, Ингеборга двинулась вперед. За следующие десять метров она упала трижды, и, если бы не массивные боты скафандра, как минимум одно растяжение ей было бы обеспечено. Ящик мешался ужасно, не позволяя помогать себе руками, и она пыталась прижимать его к телу одной рукой, чтобы задействовать вторую. Это помогло лишь отчасти, и вскоре она упала вновь.
– Инга! – вышла на связь Кристина, громко шипя эфиром. Помехи неприятно давили на уши, но голос подруги был слышен отчётливо. – Ты падаешь на каждом шагу! Ты в порядке?
– Пока да, – Ингеборга отдышалась и потянулась за обронённым ящиком. – Тут снег выше колен, и сплошные капканы под ним! Еле продираюсь…
На то, чтобы продвинуться на двадцать метров, ушло минут пять. За это время коробка изрядно пострадала, и стало ясно, что ещё столько же падений она не выдержит. Ещё неприятнее было то, что связь с бункером сильно ухудшилась. Голос Кристины сливался с треском помех, и разобрать её слова можно было не всегда. Ингеборга собралась с силами и продолжила движение. Возвращаться назад, пройдя лишь двадцать метров – ради такого не стоило выходить вообще. Поэтому она дойдёт!
Ещё через пять минут ей удалось увеличить пройденное расстояние вдвое, но связь с бункером полностью пропала где-то на половине этого пути. Торчащего позади перископа больше не было видно в забитом пылью воздухе, и дальше пришлось карабкаться в полном одиночестве. Термометр показывал минус пятнадцать, счетчик Гейгера демонстрировал смертельно опасные значения радиационного фона, эфир шипел и трещал, ноги постоянно запинались о невидимые под снегом препятствия, ящик выпадал из рук. Но хуже всего была полная потеря ориентации на местности. Компас не работал, показывая север то везде, то нигде, электроника скафандра сбоила. Понять, правильно ли она идёт, не получалось. После очередного падения ящик всё- таки порвался, и несколько банок высыпались наружу. Пришлось прижимать коробку дырой к себе и ковылять ещё медленнее.
За последующие двадцать минут она так и не наткнулась ни на что, что напоминало бы развалины посёлка, хотя, судя по времени двести метров должны были остаться позади. Не могла же она за полчаса пройти меньше? Если только она не идет по кругу… Ингеборга обернулась и проследила цепочку собственных следов. Вроде ровная, хотя, как тут отследишь, если дальше двадцати метров ничего не видно. Она побрела дальше, пытаясь прикинуть правильность курса. Может, принять немного левее? Вроде как правши при движении машинально смещаются вправо, если лишены ориентиров… так в пустынях люди и плутают… Ингеборга сделала небольшую поправку и продолжила пробираться через глубокий снег.
На третьем шаге нога снова провалилась куда-то, зацепляясь за невидимый обломок, и она полетела лицом в сугроб. Лицевой щиток ударился обо что- то твёрдое, и Ингеборга увидела прямо перед собой торчащую из сугроба заледенелую человеческую руку. Она вскрикнула, отшатываясь, но не смогла освободить ступню. Пришлось барахтаться, разгребая сугроб, и извлекать ногу из ловушки. Оказалось, что она споткнулась о труп того самого убийцы, за которым они следили через перископ. Наконец ступню удалось освободить, и Ингеборга принялась искать в грязном снегу коробку. Найти её удалось не сразу, а когда всё-таки удалось, выяснилось, что коробка порвалась окончательно, и весь мусор из неё высыпался. Пока она думала, что же делать, начался снегопад, ударил сильный ветер, и видимость резко упала почти до ноля. Внезапно Ингеборга отчетливо поняла, что если её следы занесёт снегом прежде, чем она сумеет вернуться в бункер, то обратную дорогу ей уже не найти никогда.
Девушка с размаха нацепила порванную коробку на заледеневшую руку трупа, словно флаг на древко, и поспешила назад по собственным следам. Вопреки ожиданиям, глубокая борозда, пробитая ею при движении через полуметровые сугробы, заметалась грязно-серым снежным месивом буквально на глазах, и вспыхнувший внутри страх подгонял её ещё сильней. Из-за этого она стала спотыкаться и падать чаще, чем когда шла сюда, и с каждым падением паника возрастала всё больше. В какой-то момент ветер усилился до ураганного, и её сбило с ног без всяких невидимых препятствий. Дальше пришлось ползти на четвереньках, перебираясь через мешанину обломков, но добраться до бункера она так и не успела. Мощные порывы ветра бросали ей в лицо целые облака грязного снега, от собственных следов не осталось даже легких углублений, видимость – ноль, в эфире ничего, кроме оглушительного треска
