– Да фиг тебе, – беззлобно заявила Ингеборга. – Я тут его отмывать буду, а он тебе достанется? Иди тогда сама его очищай! И вообще, он сказал, что он мой рыцарь в радиоактивных доспехах!
– Каждому своё! – Кристина прыснула вновь. – Шучу, не обижайся, зая! Если от него не будет зависеть наше выживание, то я его тебе уступлю, обещаю! Могу даже дать пару советов!
– Не сомневаюсь! – Ингеборга направилась обратно в тамбур.
– Вы тут хихикаете, – Светлана скорчила пессимистическую мину, – а он проснётся и нас всех убьёт. Вот смеху-то будет!
– Увидим, – заявила Ингеборга, закрывая за собой люк. – Без него нам всё равно жить оставалось суток пять, так что не очень страшно.
Отмывать снаряжение оказалось сложнее, чем она думала. Мимикрирующий материал постоянно сливался то с полом, то с моющей губкой, то с грязью, которую она пыталась оттирать. Пришлось чуть ли не каждое движение согласовывать со счетчиком Гейгера, но в итоге ей удалось очистить всю площадь снаряжения, за исключением нижней части. Чтобы добраться до неочищенной поверхности, Ингеборга попыталась перевернуть незнакомца на живот, за что немедленно получила пинка и была послана куда подальше. Правда, здоровяк очнулся, понял, что происходит, и успокоился. И даже сам перевернулся в нужное положение, после чего сразу отключился. Бедро, по которому он приложился ногой, ныло очень болезненно и довольно долго, из-за чего заниматься очисткой было немного неудобно и ещё немного обидно. В итоге она провозилась больше двух часов, а потом ещё полчаса занималась очисткой собственного скафандра, испачкавшегося в процессе всего вышеописанного.
Незнакомец проспал до позднего вечера и очень удивился, узнав, что его снаряжение полностью вычищено. Он сказал, что смысла в этом не было, потому что всё равно выходить на поверхность, однако Кристина с обворожительной улыбкой указала ему на ошибочность подобного мнения. Меньше радиоактивной пыли – меньше облучения, кому как не медикам знать, что в деле охраны здоровья важна и учитывается каждая мелочь. Незнакомец сразу же уточнил, действительно ли они медики, на что получил утвердительный ответ, и стало ясно, что Кристина была права. Медиков в их отряде не было вообще, даже таких, как они, начинающих. В процессе разговора Кристина технично строила ему глазки, но реакция незнакомца оказалась неожиданной, хотя, если подумать, совершенно предсказуемой. Он спросил, где тут расположен туалет.
Беззвучно хихикающая Ингеборга, незаметно корча несколько недовольной Кристине насмешливые рожицы-дразнилки, отвела его в санузел, разрешила принять душ, выдала полотенце и велела после водных процедур явиться на медосмотр. Проводить который, естественно, с умными рожами собрались все трое. Пока незнакомец снимал изрядно попахивающий потом армейский камуфляж, выяснилось, что он капитан Порфирьев, зовут его Олегом, а на поверхности в спецпалатке осталось ещё восемнадцать человек, включая трёх женщин и восьмилетнего ребёнка. Потом он снял форменную футболку, и все невольно примолкли. Капитан Порфирьев был перевит мышцами, словно знаменитый атлет, вот только поверх впечатляющей мускулатуры обнаружилось с полдюжины застарелых послеоперационных шрамов и россыпь посиневших гематом. С первого же взгляда было понятно, что перенесённые операции были тяжёлые, от простых шрамов после биорегенератора следов почти не остаётся. Капитан побывал в жестокой передряге, и не раз. Тонкий, почти неразличимый шрам, обнаружившийся на шее под нижней челюстью, объяснял рычание его голоса. А вот гематомы были относительно свежие.
– Это… недавние кровоизлияния, – Ингеборга невольно потянулась за инъектором. – У вас сильные ушибы мягких тканей! И не всё заживает так, как должно. Это следы от пуль?!
– Неделю назад, пока в метро сидел, попал под раздачу почти в упор, – Порфирьев поморщился. – Место было узкое, не смог уйти с линии огня полностью. Снаряжение удержало пули, но защита от запреградного поражения тут не самая лучшая. Её частично сократили ради облегчения общего веса, повышения подвижности и общей мобильности. – Он недовольно скривился: – Радиационная защита тоже хуже специализированной. Если выключить свет, наверное, начну светиться.
– Вам же больно двигаться… – Ингеборга осторожно осматривала внутримышечные гематомы, делая подкожные инъекции общеукрепляющего препарата. – Если бы у меня был биорегенератор, я бы смогла свести последствия облучения к минимуму… Надо осмотреть рёбра…
– Третье снизу справа сломано, – отмахнулся Порфирьев. – Остальные уцелели. Само заживёт. В первые сутки совсем хреново было, а теперь уже болит не так сильно.
– Вы получили большую дозу облучения, – возразила Кристина, делая томные глаза. – В таких условиях само может заживать очень долго! Мне придётся вас понаблюдать!
– У нас Петрович получил сильную дозу облучения, – Порфирьев нахмурился. – И генерал выглядит хреново. Вот им бы медицинская помощь была кстати, так что лучше их понаблюдай. – Он поднялся, отворачиваясь от прячущей недовольство Кристины: – Где у вас передатчик? Надо связаться с базой и обсудить дальнейшие действия. Сейчас самое время. Пока все отходят от антирада, никто сюда не бросится, едва услышав. Сможем всё обдумать.
Добравшись до передатчика, Порфирьев выставил нужную частоту и вышел в эфир. Ответили ему не сразу, видимо, люди наверху ещё спали после тяжёлой интоксикации.
– Олег? – голос говорившего звучал слабо. – Ты где? Мы думали, ты умер снаружи!
– Я нашёл самодельное укрытие, – ответил Порфирьев. – Володя, разбуди генерала! Есть разговор.
– Генерал умер, – прозвучал ответ. – И Петрович тоже.
