вместо ременных петель. – Пойдёт?
– Пойдёт, – оценил Порфирьев. – Там особых изысков не требуется.
– Может, твою батарею зарядим? – Старый техник встревоженно смотрел на вооруженного амбала. – Пневмоусилители конечностей жрут прорву энергии! Я служил, помню ещё!
– Нет у меня пневмоусилителей конечностей, – ответил Порфирьев. – И экзокорсета нет. Только электроника связи и навигации в шлеме, пара приборов и автономная рация. Они много не потребляют, аккумуляторы я уже подзарядил.
– То есть как это нет? – изумился Петрович. – В армии же сейчас, это, типа, экипировка будущего и всё такое! Твёрдый корсет и усилители конечностей! Всякие тросы, пластиковые направляющие и микромоторы, всё размещено вдоль тела, внутри штурмового комплекта! Здоровенная батарея, от которой всё это запитано, одновременно является защитой спины…
– Это мимикрирующий фотохромный комбинезон для специальных мероприятий, – Порфирьев мягко прервал старого техника. – В нём нет экзоскелетных элементов. Они требуют прорву энергии, тут ты прав, и здоровенная батарея разряжается за день. Поэтому требуется либо иметь запасной комплект, либо своевременно осуществлять ротацию подразделений в бою. Такое может позволить себе пехота и иже с ними. Спецназ работает в тылу противника, зачастую несколько суток, а то и недель. Таскать с собой кучу барахла в виде запасных батарей и зарядных комплектов невыгодно. Поэтому у нас ничего этого нет. Зато автономия высокая. Вместо батареи у меня гибкая фляга. Тонкая, зато тоже во всю спину. И воды много вмещает, и падать на спину можно смело даже на камнях и без рюкзака. Всё выполнено из облегченных и нешуршащих материалов, и способно удержать пистолетную пулю в упор.
– А как же запреградное поражение?
– Там есть небольшая амортизационная подкладка. – Порфирьев болезненно скривился. – Частично гасит энергию. Получается больно, но терпеть можно. Главное, что живой и невредимый. Проблема в другом: там всё на синтетических волокнах основано, а волокно не защищает от ножа. Нож волокно не разрезает, а попросту раздвигает. Так что колющие удары лучше не пропускать.
– А как же «Чешуя»? – Петрович нахмурился. – Я служил в две тысячи восемьдесят первом, и у нас уже был такой броник! «Чешуя-1А» назывался! Такие чешуйки из углепластика, внахлёст расположены, специально от ножа и легкого стрелкового оружия!
– Сейчас уже есть «Чешуя-7Б». – Здоровяк принялся проверять своё снаряжение. – Но всё это тяжёлое, для скрытных спецопераций не применяется. У нас каждый килограмм на счету. Свою «Чешую», если честно, я тоже спёр. Но в один рюкзак всё не вмещалось, так что пришлось взять в метро только самое необходимое. Добраться бы до дома, да только вряд ли от него что-то осталось…
– Постой, а как же ты бегал вверх-вниз по эскалаторам, когда мужиков из-под взрыва выносил?! – старый техник удивленно смотрел на Порфирьева. – Без усилителей? Восемь ходок подряд!
– Семь, – поправил его здоровяк. – Не привыкать. Правда, после пятого раза стало совсем тяжко, пришлось отдыхать по минуте… За два года немного потерял форму… Всё собирался поднажать с тренировками, да времени на ежедневные занятия не оставалось. Денег не хватало, жильё обходилось слишком дорого, приходилось брать больше работы. Кто ж знал, что всё так произойдёт.
– Это точно. – Петрович снова вздохнул. – Никто не знал… Ну что, выходите?
– Выходим, – подтвердил Порфирьев. – Все сюда! – Он протянул руку, и Антон увидел у него на ладони четыре пузатые бело-красные овальные капсулы. – Берите по одной! Капсулу разгрызть, внутри противная жидкость, жидкость тщательно проглотить и зажевать капсулой!
– Что это? – Антон взял капсулу и вгляделся в нанесённую на неё скупую маркировку. – Антирад?
– Да, – здоровяк раздал препараты и принялся жевать свою дозу. – Через десять минут начнет действовать. Существенно повысит сопротивляемость организма радиации, у нас будет семь с половиной часов, чтобы вернуться. После этого нужно будет отлежаться минимум сутки, и пить воды литров по пять в день. Чтобы нивелировать побочные эффекты, которых у антирада тыща пицот. А вообще, две передозировки – это частичное разрушение внутренних органов. Три – гарантированное. Четыре – смерть. Но гибель организма происходит не сразу. Последствия наступают где-то через неделю, и поначалу кажется, что всё нормально и ничего не произошло. Поэтому после каждого применения необходима специализированная медпомощь, которой у нас нет. И антирада, можно сказать, тоже уже нет, так что герметизируемся и уходим! Время дорого.
– Но, как же карта? – спохватился Антон. – Я вытащил её из коммуникатора в комп, и всё!
– Я её посмотрел, – Порфирьев повесил на грудь свой карабин. – Там только три стоящие отметки, остальное всё метро или неглубокие подвальные помещения. За семь часов сходить ко всем трём не успеем, поэтому постараемся дойти до двух ближайших. Может, повезёт.
Пока кашляющий Петрович открывал створу гермоворот, Порфирьев обвязал каждого проводом, связывая всех членов группы друг с другом отрезками метра по четыре. Наблюдавшие за его действиями обитатели станции из числа тех, кто уже побывал на поверхности, данный поступок одобрили. Они со знанием дела делились с окружающими подробностями о крайне плохой видимости и множестве провалов, поджидающих экспедицию наверху.
– Петлю надеть на руку и не снимать! – Здоровяк раздал всем молотки. – Чтобы не потерять в случае чего. Проходя мимо приметных руин, делайте на них отметины. Специально останавливаться не надо, каждый нанёс по удару на ходу – уже хорошо. Будет легче искать путь назад. Если кто-то упадет, натяжение троса скажет об этом остальным. Поднимаем и идем дальше. Если связь будет, я дам указания по ходу движения. Если нет, всем делать, как делает впереди идущий! Я иду первым, за мной Владимир, дальше Овечкин, Александр – замыкающий.
