– Любимый! Подожди! – окликнула его Лив. – Не торопись. Дорогой, сколько ты весишь?
– Сто девяносто фунтов, – непонимающе ответил Майк. – А что?
– С одеждой будет даже с запасом, – Лив очаровательно улыбнулась Майку и обернулась к телохранителям: – Избавьтесь от него. Он больше не представляет ценности.
– Что?! – воскликнул Майк, не веря своим ушам. – Любимая! Что ты такое говоришь?! Это что, шутка?! – Он попятился, увидев приближающихся к нему телохранителей, и уперся спиной в штабель ящиков с пушниной. – Что вы делаете?! Я помощник государственного секретаря!
Ближайший из офицеров ударил его винтовочным прикладом в живот, Майк упал, и телохранители потащили его к бортовой двери. Лив поспешила вперед них и распахнула дверь.
– Лив… – просипел Майк, корчась от боли, – мы же должны быть вместе…
– С чего ты взял, дорогой? – Лив удивленно захлопала глазами через термошлем.
– Ты же любишь меня… – закашлялся он. – Я получил твое письмо… я храню его…
– Майк, милый, когда уже ты запомнишь, что моими письмами занимаются референты? – вздохнула Лив. – Я не трачу время на такую чушь. Вышвырните его, мы теряем время!
Она отодвинулась от двери, освобождая дорогу телохранителям, и Майк закричал:
– Нет! Не делайте этого! Я помощник государственного секретаря! Я тоже Избранный!!!
– Что?! – изумилась Лив, округляя глаза. – Избранный?! Ты?! – Она расхохоталась. – Любимый, запомни напоследок: Избранными не становятся! Избранными рождаются! – Она мелодично пропела: – Прощай, моя любовь, прощай!
Телохранители подтащили брыкающегося Майка к бортовой двери и вышвырнули наружу. Майк упал под ноги каннибалам, и облегчившийся вертолёт пошёл вверх. Из открытой двери высунулась Лив и, указывая на Майка, громко крикнула горбоносым уродам:
– Сникерс! Сникерс! – закрывающаяся дверная створа заглушила её издевательский смех.
– Нет! – завопил Майк, отчаянно барахтаясь в снегу. Он попытался вскочить и броситься бежать, но толпа горбоносых человеко-мутантов сшибла его с ног и набросилась со всех сторон.
– Сникерс! Сникерс! – орали каннибалы, выхватывая ножи. Ржавые клинки впивались в его тело, разрезая снаряжение вместе с кожей, Майк истошно орал от боли и судорожно отбивался, но горбоносых было много, и они оказались очень сильны. Они держали Майка, словно тисками, и с большой сноровкой срезали с него одежду. В кожу помимо ножей впился Холод, и Майка затрясло от жестокого переохлаждения. Замерзающее тело пылало дикой болью, заставляя его рвать голосовые связки в истошном крике, и быстро теряло чувствительность. Один из каннибалов-самцов взмахнул ржавым топором и с хрустом отрубил Майку руку. Майк, не прекращая орать, с животным ужасом смотрел, как горбоносый монстр с довольным оскалом впивается желтыми зубами в отрубленную конечность и выгрызает кусок плоти…
Сознание покинуло Майка только через пять минут. К тому моменту каннибалы оторвали от его тела все конечности, и вокруг уже кипело жуткое пиршество, но вопреки всем законам Холода его мозг ещё сохранял способность видеть, слышать и чувствовать. Потом горбоносые монстры принялись отрезать куски плоти прямо от его тела, и последнее, что отпечаталось в остекленевающих глазах Майка, был проносящийся в небе шаттл.
Эпилог
Авраам Коэн сидел в пассажирском кресле повышенной комфортности, надежно пристегнутый ремнями страховочной системы, и машинально сжимал руками подлокотники. Шаттл шел на снижение, но не близкое к состоянию невесомости ускорение падения беспокоило его. Мозг госсекретаря усиленно работал, анализируя внезапно сложившуюся угрожающую ситуацию. Древний враг Избранных возродился. Как это могло произойти, если последние упоминания о врагах, тщательно сохранённые в архивах комитета, датированы цифрами почти пятисотлетней давности? И это не какие-то серьёзные сводки, а именно последние упоминания, отчёты даже не о рода?х, а о жалких вырождающихся семьях или вовсе единичных особях. Даже на тот момент они не представляли никакой угрозы вот уже многие десятки лет. Конечно, разный расово-нацистский бред со всякой грязью вроде свастик, мелких фюреров той или иной степени ничтожности, и жалкие крохи не подчищенной древней информации периодически всплывали в фекальных массах электората в разных частях планеты. Иногда это даже заставляло эти самые фекальные массы бурлить, пугая сытых обывателей и тех, кого у Избранных принято называть «засохшими ветвями». Но сколь-нибудь серьёзной опасностью это не являлось. Всегда имеется множество способов успокоить электорат: потянуть за политические ниточки, надавить на финансовые рычаги, натравить один электорат на другой и так далее. Избранные всегда остаются наверху, а столкновение бурлящих фекалий всегда происходит внизу. И чем сильнее фекалии сталкиваются, тем больше выгоды для истинных хозяев мира. Единственная угроза была уничтожена навсегда. Потомки древних врагов давно превратились в неоднородную многонациональную бурду, рассеянную по планете и пышущую донельзя воспаленным самомнением. Избранные специально не стали вытравливать информацию о некогда могучих и непобедимых
