доверились…
— Почему же вы решили, что я вам не доверяю? Вы только что доказали свою компетентность и преданность Империи…
Он не знал, что еще сказать. Было и стыдно, и безразлично одновременно. Лекарь был прав — сила бурлила внутри и рвалась наружу. Выход был неизбежен, и он решил положиться на этого… Серафима Валериановича Сиялова.
— Чудесно! — старик мгновенно исчез.
Он вернулся не скоро — князь уже начал засыпать. За собой Сиялов вез небольшой столик на колесиках, весь уставленный баночками, скляночками, колбочками и коробочками.
— Вы не волнуйтесь, ваше сиятельство, я свое дело знаю. Кстати, батюшка ваш покойный прибегал к этому средству не единожды и весьма, смею сказать, успешно.
Бормоча все это себе под нос, Серафим Валерианович капал, сыпал, заливал что-то горячей водой, потом, немного подумав, добавил свой знаменитый коньяк. Что-то булькнуло, задымилось, вспыхнуло, и вот, наконец, из-под клетчатого пледа, будто из-под мантии факира, возникла обычная жестяная кружка, заполненная меньше чем наполовину темно-бурой жидкостью.
— Небеса… Какая гадость! — князь согнулся, скривился и закашлялся.
— Значит, действенно! — Сиялов похлопал его по плечу.
Где-то князь это уже слышал… Кресло под ним покачнулось, открылся портал…
Он стоял перед их с Ириной домом. Значит, выплеснуть гнев и отчаяние и уничтожить значимый для него неодушевленный предмет… Сейчас сделаем…
Снова выстроил портал, шагнул в комнату с камином. Книжка про некроманта, нужная страница заложена листком с очередным его стихоплетством. Пара четверостиший, просто так, чтобы она нашла, наморщила лоб, а потом улыбнулась и прижала листок к себе:
Тихо падает снег за окошком.
Тихо шепчет камин у стены.
Жаль, нет кошки, а то бы немножко
Ее тень оживила ряды
Предсказуемых строк осторожных,
Не достойных твоей красоты.
Тихо падает снег за окошком,
Тихо шепчет камин у стены…
Тихо. Тихо-тихо. Он бы услышал удары собственного сердца, но, казалось, их не было. В голове шумело. Он позвал Иру. Она не ответила. Ах, да — она же в госпитале. И все забыла…
Он вдруг ясно осознал, как сильно виноват перед ней. Вспомнил ее бледное лицо, бескровные губы, порванное платье. Позвал еще раз… А вдруг… Ничего. Наверное, она не хочет с ним разговаривать или вообще не помнит, кто он такой. Ее же нет дома. И никогда не будет… А он все помнит… Почему? Зачем? Все забыть. Уничтожить. Стереть с лица Земли. Затерять среди миров. Все. Чтобы даже воспоминаний не осталось. Он закрыл глаза, расслабился и выпустил наружу всю свою ярость. Всю свою боль.
Дома не стало мгновенно. Осталось только пламя.
Яркое, чистое. Оно мгновенно уничтожило все, что было вокруг… И в его равномерном гуле Радомирову послышалось сочувствие. Огонь чуть согрел его, и князь с удовлетворением услышал, как жалобно тренькнули лопнувшие стекла.
Он желал выжечь все до пепла. До праха, который развеет ветер. Взметнет — и словно никогда и не было ничего. Ни любви. Ни Иры. Его самого, его бестолковой, какой-то патетичной и никому не нужной жизни… Если бы он был другим человеком… Полковником Мировым… Они были бы счастливы. Но этого человека нет. Их нет…
— Ваше сиятельство! — его негромко окликнули.
Он недовольно развернулся — рядом стояли оба его охранника. Один уже развернул защитную сферу, отгораживая их троих от огня, второй держал наготове портал.
— В чем дело? — недовольно процедил Великий князь.
— Надо уходить.
— Не надо было приходить. Я не желаю никого видеть!
— Ваше сиятельство! Немного времени — и крыша обвалится. Балками всех накроет. Вы покалечитесь…
— Скоро тут дышать будет нечем. Так что до рухнувших балок можно не дожить, — обрадовал их второй.
