Но конец лесам настал, очень скоро и в буквальном смысле.
Толстенные дубы сменились уродливыми пнями. Видно, рубили деревья в великой спешке.
– Во, работёнка нарисовалась, – обрадовался Костя. – Когда Микула Селянинович новую пашню ладил, то дубы вырубал, а пни корчевать приглашал ребят с заставы – вроде как на субботник. Так мы дрались, чтобы в эту команду попасть: Микула ни подарков, ни угощенья не жалел… Может, и здесь так?
– Разбежался, – сказал ботан. – Тут тебе не там. Не будут здешние буржуи ни платить, ни кормить. Пригонят сюда бродяг, вроде нас, и за миску баланды заставят пахать. А леса свои британцы почти все извели, когда строили флот. Знаешь, сколько дубов уходило на один боевой фрегат? До пяти тысяч стволов! Я худею! Никакая экология такого не выдержит… А вот и одинокая хижина!
Среди корявого моря пней возвышался такой же корявый дом в два этажа. Небольшой был дом – как два газетных киоска, поставленных друг на друга. И никаких хозяйственных построек вокруг – ни конюшни, ни курятника. Но перед входной дверью топтался тем не менее здоровенный индюк.
Присмотревшись, можно было различить на его рябой пышной груди четыре желтеющих кружка.
– Всё под контролем, – сообщил индюк.
Хоть маленько отлегло от сердца!
– Стучи, – велел богатырь. – Кузьма-Демьян дело знает!
Джульверн постучал.
– Что? – донеслось из-за двери.
Филимонов постучал ещё раз.
– Что? Невозможно разобрать!
– Тук-тук-тук!!!
– А, понятно! Заходите!
Прежде чем войти, Костя попробовал вытащить меч, но клинок не поддался…
Крошечная каморка оказалась неожиданно большой и глубокой. В самой её геометрии было что-то неправильное, не по Эвклиду – но заметить такие тонкости мог только Филимонов.
В глубине каморки сидел на высоком табурете человек в длинном чёрном плаще. Свои широкие ладони он приложил к ушам, как бы желая ну вот прямо с порога выслушать все претензии и предложения.
Но, присмотревшись, можно было понять, что никаких ушей у незнакомца нет вовсе, а ладони лишь призваны компенсировать это увечье.
– Само провидение прислало вас сюда, отроки! – воскликнул обитатель домика. Лицо его обрамляла зловещая чёрная бородка, но глаза были весёлые – вернее, весело бегающие (а это не одно и то же).
– Ну, прислало и прислало, – неприветливо сказал Костя. – Только никакое не привидение, а мы сами прислались…
– Вот я и говорю! – не растерялся незнакомец. – Счастливые! Судьба привела вас прямиком к великому магу и волшебнику, математику и геоманту Эдварду Келли, придворному астрологу королевы Елизаветы…
Обстановка хижины ну никак этого не подтверждала.
– Здравствуйте, мистер Келли, – поклонился Джульверн. – Меня зовут Нил, а мой спутник – известный герой Константин э-э-э… Ну, известный.
– И, конечно, вы нуждаетесь в деньгах?
Этот вопрос можно было бы посчитать прозрением, но не стоит – ведь нуждаются в деньгах все и всегда!
– Сперва бы пожрать, – деликатно, в сторону, бросил Костя.
Он заметил на столе дымящийся горшок.
– Простите, юные друзья, но этот пареный горох предназначен не для еды, а для работы.
– Вы изобретаете паровую машину? – обрадовался ботан, готовый тут же резко продвинуть прогресс.
– Не знаю, о чём вы, – сказал Келли. – Горох мне требуется для сеанса гастромантии.
– Да я бы нынче и гороху срубал, – сказал Жихарев. – Если со шкварками – так самое то!
– Молодой человек, – сказал астролог. – Гастромантия есть наука гадания по звукам, производимым человеческим желудком.
– По бурчанию, значит? – сказал Филимонов.
– Грубо, но верно! – оживился Келли. – Изощрённое ухо способно и в простом бурчании гастера различить сотни оттенков, определяющих жизненные циркумстанции клиента…
Тут астролог понял, что зарапортовался, так как не было у него ушей – ни изощрённых, ни обыкновенных. Лицо мистера Келли, и без того длинное, вытянулось…
– А по-моему, дядя, ты просто не хочешь поделиться едой со странниками, – сказал Костя. – У нас, в Былинной Руси, такое не принято. Всякому гостю – честь и место!