рожали живых детенышей, как и латимерии, но ихтиозавры, кроме того, еще дышали атмосферным воздухом…
Должно быть, миссис Нивенс даже не услышала их за этой болтовней. Никто не затопал вверх по лестнице, никто не крикнул: «Кто там шумит?» Им ничто не грозило.
И вот они друг за другом шагнули в спальню Люсинды: Олив во главе колонны, Леопольд следом, Мортон неохотно плелся в хвосте.
Олив в жизни не видела такой опрятной комнаты. На кровати лежало белое кружевное покрывало, чистое и свежее, будто гигантская снежинка. На окнах висели такие же белые кружевные занавески с педантично расправленными оборками. Девочке подумалось, что миссис Нивенс, наверное, по линейке складки отглаживала. Стены были голые, если не считать двух рамок с гербариями из сухих цветов, которые выглядели так, будто застыли от изумления. На книжных полках выстроились рядами книги с одинаковыми бледно-розовыми обложками, обрамленные коллекцией хрупких фарфоровых балерин, стеклянных розочек и других вещиц, с которых, должно быть, пыль приходилось ватной палочкой вытирать.
И все же, несмотря на опрятность, в этой комнате было что-то жуткое. Она была кокетливой, но холодной и застывшей, как бутон розы в глыбе льда: стоит оттаять, тут же рассыплется. Олив на цыпочках прошла к кровати и одним пальцем коснулась кружевного покрывала. Неудивительно, что в комнате так чисто, подумала она. Это же музей. Никто не спит здесь, не ест припрятанное в тайнике печенье, не видит кошмары и не читает, проснувшись, книжек в свете прикроватной лампы. Тут вообще никто не живет. Эта комната – да и весь аккуратный, идеальный дом – просто-напросто один большой гроб.
Уже готовая выскочить обратно в коридор, она повернулась к Мортону и Леопольду. Но мальчишка не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен на большое, в пол, зеркало в белой раме, которое стояло у стены по левую руку от них.
– Раньше его тут не было, – прошептал он.
Девочка бросилась к зеркалу с одной стороны, Мортон – с другой. Очень осторожно, стараясь не поцарапать полированный паркет, они сдвинули зеркало вбок. За ним, опираясь на безупречно белую стену, на полу стояла картина – пейзаж в тяжелой золотой раме.
Олив она была хорошо знакома. Когда-то это полотно висело у нее дома, в коридоре второго этажа. Она заметила его еще в самые первые минуты в старом каменном доме и уже тогда знала, что в нем есть что-то странное. Это была первая картина, на которую она посмотрела сквозь волшебные очки. Именно там она повстречалась с Мортоном, там ее спасли коты, там за ней гналось…
Но там, где должно было быть сердитое лицо Аннабелль, не было ничего – ничего, кроме лунного света, падающего на усыпанные листьями камни. Олив опустилась перед картиной на колени, а Леопольд и Мортон торопливо заглянули ей через плечо.
– О нет, – выдохнула девочка.
Она схватила тяжелую раму за край и тряхнула в бессмысленной попытке стрясти Аннабелль на передний план, как муравья, который спрятался в уголке террариума. Ничего не произошло. Ни следа ведьмы. А раз внутри ее не было, это означало, что Аннабелль МакМартин где-то…
– Олив Данвуди, – раздался за спиной женский голос.
24
Олив крутанулась на месте – только вот нелегко крутануться, стоя на четвереньках, так что фактически она просто плюхнулась на бок, опираясь спиной на картину. Мортон тоже повернулся, запутался в длинном подоле плаща и свалился ей на колени. Леопольд одним прыжком закрыл их собой и зашипел, оскалив клыки.
В комнату грациозно вплыла Аннабелль МакМартин.
Когда Олив видела ее в прошлый раз, красивое лицо ведьмы искажала ярость, а длинные каштановые волосы бешено раздувал холодный ветер. Аннабелль, которая стояла перед ней сейчас, выглядела совсем по-другому – молодой женщиной, которую Олив впервые заметила на портрете, которая мило пригласила ее на чай и вызнала все ее тайны. Той самой женщиной, что заманила ее в бушующее озеро и бросила умирать.
Нарисованные пряди волос Аннабелль были аккуратно приглажены. Нитка жемчуга снова висела ровно, а старомодное платье заменили аккуратные юбка и блузка миссис Нивенс. Но ее глаза остались лужицами краски медового цвета, а улыбка была все такой же обманчиво-ласковой.
Олив словно заморозило с ног до головы. Она почти слышала, как звенят в жилах крошечные кубики льда. Мортон и Леопольд тоже не двигались с места.
– Ты привела друзей, – продолжила Аннабелль, обратив едва заметную улыбку по очереди на Мортона и Леопольда. – Как мило с твоей стороны опять втянуть их во все это. Здравствуй, Леопольд. – Кот замер. – Здравствуй, Мортон. Я уж и не думала, ЧТО снова тебя увижу.
Пряча руку за спиной друга, Олив нащупала в кармане фонарик, но даже не успела обхватить его дрожащей ладонью: фонарик выскользнул у нее меж пальцев, отлетел к ногам Аннабелль, обутым в туфельки на каблуках, и укатился в коридор.
– На сей раз это тебе не поможет, – сладко проговорила ведьма, опуская руку. – Я лучше подготовилась к твоим трюкам. А ты, очевидно, не придумала ничего нового. – Она рассмеялась веселым, нежным смехом. – На самом деле, ты все сделала почти
