«Коньяк» был уютным. Полуподвальное помещение, выложенное кирпичом, низкие арки, деревянные перегородки под потолком с небольшими светильниками, дававшими приглушенный свет. Такие же деревянные столы и скамьи, на спинках которых для удобства посетителей висели подушечки. Неброские картины и фотоколлажи (парочку когда-то подарил я) на стенах. В общем, заведение, куда приятно заглянуть и посидеть с друзьями.
Рядом с входной дверью, прямо под символом «инь-ян», традиционно сообщавшим о том, что в данном заведении дружественно относятся к Иным, я заметил объявление и остановился, чтобы прочесть. Стандартный лист формата А4, распечатанный на цветном принтере, с фотографией мальчика лет десяти-одиннадцати и просьбой ко всем, кто знает о его местонахождении, сообщить по соответствующим номерам телефона. С минуту я потратил на изучение текста, запоминая приметы мальчика. Рост, цвет волос и глаз. Был одет в куртку и шапку, рюкзак черного цвета с логотипом человека – летучей мыши. И только после того, как вся информация запечатлелась в моей памяти, я потянул на себя входную дверь и вошел внутрь.
– Бари ор[12], Степан, – по привычке приветствовал меня скучавший за стойкой Вельдикян, смотревший по висевшей над стойкой плазменной панели футбольный матч без звука. Громогласный, тучный, лысоватый, с вечно улыбающимся лицом, обрамленным бородой, в которой белели седые нити. Он так и не поднялся выше пятого уровня Силы, но как повар превратился в настоящего кудесника. Поэтому немудрено, что питерские Иные давным-давно облюбовали это место для своих неформальных посиделок. Одно время сюда заглядывали даже Темные, но после нескольких неприятных инцидентов их посещения прекратились.
– Чего-то ты сегодня рановато.
– Да работы немного. Накормишь?
– Сделаем.
– Кто играет? – подойдя к стойке, спросил я, бросая сумку с фотоаппаратом и штатив на соседний высокий стул. Игра на экране снова заставила меня задуматься о молчании Драгомыслова насчет побоища фанатов на матче «Зенита» несколько месяцев назад.
– «Терек» с «Болоньей», – зевнул Валик. – Скукота. Вымок?
– Угу.
– По драке на Петровском новостей нет? Уж сколько времени прошло.
Поскольку подвальчик Вельдикяна являлся негласным местом сбора Светлых Дозорных, хозяин заведения бывал в курсе некоторых дел, а иногда даже мог помочь советом.
– Ничего, – ответил я, снимая пальто. О том, что в деле Темного хулигана появились подвижки, я, само собой, сообщать не стал. – Видел объявление на входе?
– О пропаже мальчика? Видел, конечно. Его мама приходила, спрашивала, не попадался ли сорванец нам на глаза, а потом попросила разрешения повесить объявление. Я разрешил, само собой. А что, – мусоля в зубах зубочистку, нахмурился армянин, – думаешь, это дело по вашей части?
– Все может быть, – уклончиво ответил я, подтягивая к себе картонку с меню.
– Что будешь.
– Да чего-нибудь свеженького, на твой вкус.
– Лав[13], – по-армянски ответил Валик и повернулся к двери, ведущей на кухню. – Юля!
– Да? – В зал вышла молоденькая девушка, которую я раньше не видел. Наверное, из новеньких. По привычке я прощупал ее ауру через Сумрак. Светлая, седьмой уровень. Ничего необычного.
– Юля, знакомься, это Степан, – выводя меня из раздумий, представил Вельдикян.
– Привет, – улыбнулась девушка.
– Привет, – поздоровался я.
– Пусть сделают ему горячее.
– Хорошо. – Юля снова скрылась за дверью. В сужающемся проеме мелькнула обтянутая джинсами попка.
– Как тебе? – хитро прищурившись, кивнул ей вслед Вельдикян. – Наша новая официантка.
– Ты умеешь выбирать персонал, – с ноткой зависти признал я.
– То-то. И дело делает, и глаз радуется, – хохотнул армянин.
Закусив горячей хашламой с телятиной и овощами, выпив бокал легкого пива, я еще немного поболтал с Вельдикяном и направился в студию. Интересно было посмотреть, как получился в Сумраке синий мох, полностью облепивший мечеть на первом слое.
На черно-белом снимке мох упрямо получался цветным. Этот феномен я не мог понять и при случае решил поподробнее его изучить, хотя сам мог запросто раскрасить любую фотографию всего лишь одним простеньким заклинанием.
Сиреневые оттенки мха и его форма чем-то напоминали психоделические картины известного перуанского художника и шамана Пабло Амаринго.
Загрузив несколько снимков в принтер, я некоторое время занимался цветокоррекцией, играясь с палитрой. Работая в своей мастерской, я забыл о времени, проявлял и проявлял, пока наконец не заметил одну деталь, на которую раньше не обращал внимания.
Забравшись в архив и открыв папку, где хранил старые снимки, я отыскал те, которые были сделаны тем самым фотографом-Иным, чье имя почему-то
