Я снова повернул голову.
В ее открытые глаза я не смог бы смотреть. Всегда веселые, жизнерадостные, умные. Теперь навсегда застывшие под опущенными неподвижными веками.
– Света, – машинально позвал я, опускаясь рядом с ней на колени.
Казалось, она сейчас откроет глаза и улыбнется. Я помогу ей подняться, отряхнуть пальто, и мы пойдем домой. Все будет как обычно. Будем
Я сморгнул, чувствуя, как по щекам побежали слезы.
– Света…
Сестра молчала. Светы больше не было.
Теперь я остался совсем один.
Почему она?! Почему мы?! Какой неведомый рок бросил ее в руки хладнокровного убийцы…
Я протянул ладонь, чтобы убрать прядь волос с лица Светланы.
– Не трогай! – предостерегающе крикнул сзади дядя Саша.
Я не послушал. Сейчас я вообще ничего не слышал, кроме бешено стучавшей крови в висках.
Но едва мои пальцы коснулись Светиной щеки, по всему ее телу прошла рябь, и оно рассыпалось, на глазах превращаясь в пыль, которую тут же рассеял Сумрак. Словно пустая куколка, из которой давно улетела бабочка.
Я стоял на коленях с протянутой рукой, смотря на то место, где мгновение назад лежала сестра.
Ее не стало. Навсегда.
Сзади кто-то подошел. На мое плечо легла рука.
– Все, Степ, вставай, – мягко сказал Миша.
– Света…
– Давай-давай, потихоньку. – Миша просунул руки мне под мышки и потянул вверх, словно пьяного.
– Почему она…
Жестокая боль сменилась холодной яростью.
– Почему она?! – заорал я, пока Миша оттаскивал меня к остальным. – Найду! Убью суку!..
– Прости, Степка, – с горечью сказал дядя Саша.
Иные расступились.
Кто?! Как?! На беззащитную девушку… Почему я не оказался рядом…
Захлебываясь слезами, я продолжал что-то орать, когда Миша уже выволок меня из Сумрака и тащил к «уазику» Светлых.
– Тише-тише, успокойся.
Я позволил усадить себя на сиденье.
– Побудь пока, – сказал Миша и захлопнул дверь.
Слезы прошли, уступив место тупой боли. Посмотрев через боковое стекло, я увидел лишь пустынную улицу.
Почему же я не почувствовал, что Свете вновь грозит смертельная опасность? Почему она не позвала на помощь?
Я упрямо вернулся в Сумрак и с какой-то отстраненностью наблюдал, как оперативники о чем-то переговариваются, ходят вокруг места, где лежала Света, как аккуратно поднимают с земли сумочку и телефон. Кладут их в пакеты для вещдоков. Наконец прощаются и расходятся.
Для одного существа, пусть и Иного, столько потерь – это уже слишком. Поняв, что смотреть больше не на что, я вышел с первого слоя.
На меня в упор смотрел Миша.
– Ну, как ты тут?
– Когда тебе звонили, ты знал, что это она?
Он промолчал.
– Почему не сказал?
– Ты бы в таком состоянии сюда не доехал.
– Я найду его, – сжав на коленях кулаки, глухо повторил я.
– Обязательно найдешь. Мы найдем, – уверенно ответил Миша. – Вместе.
Было утро, но в кабинете Драгомыслова царил привычный полумрак. Геннадий Петрович стоял у окна и, слегка отодвинув штору, смотрел на стекло, по которому неторопливо сползали капли дождя.
– Понимаешь, Степан, я специально старался тебя не отвлекать, не дергать в офис. И дело было не только в том, что у тебя в семье случилась трагедия… даже две трагедии. Но несколько дней назад к нам заглянули на огонек Инквизиторы. Они искали «катушку Теслы».
