послышался странный звук. Скорее всего соседский кот опять пролез через лаз под забором, который я все никак не мог найти, но Миша, да еще после пива, насторожился:
– Что это?
– Гномы, – решив подшутить над другом, как можно безразличнее ответил я. – Норы к зимовью готовят.
– А они колеса байку не проткнут?
– Не. Сначала покатаются по окрестностям, а уж потом…
– Да иди ты.
Я засмеялся.
– Ладно, идем. Пора на боковую.
Накрыв «Кавасаки» большим куском полиэтилена, обнаруженного в гараже, мы засобирались спать. Определив Мишу на тахту в одной из комнат, поближе к печке, я лег на свою кровать и почти сразу уснул.
Миша разбудил меня посреди ночи.
– Степа, подъем…
Я посмотрел на часы, было полчетвертого утра.
– Ты чего? – Я включил ночник.
Миша был серьезный и хмурый.
– Всех срочно вызывают в офис. У нас еще одно убийство. В центре.
Вылезать из теплой кровати и ехать куда-то мне в тот момент хотелось меньше всего.
– А это обязательно? – спросонья пробормотал я. – У меня камеры с собой нет.
– Всех, – каким-то странным голосом повторил Миша. – Собирайся, выезжаем.
Послушно одевшись и заперев дачу, я сел в машину и поехал за байком Бизона в сторону города. Питер не отпускал надолго. Он снова приманивал смертью.
На Певческом мосту нас уже ждали.
Выбравшись из машины, я огляделся и посмотрел на окна квартиры Боярского, выходящие на Мойку. Меня снова кольнуло воспоминание о бойне на Петровском стадионе.
Убийство в самом центре города? Загадочный преступник явно бесстрашен и нагл.
Войдя вслед за Мишей в Сумрак, я увидел дядю Сашу, Илью, Батурина, сжимавшего камеру, и еще нескольких оперативников. Рядом с ними стояли оперативники Дневного Дозора. Некоторых я знал. Они сухо поздоровались. Я кивнул.
– Торопились как могли, – подойдя к дяде Саше, отрапортовал Михаил. – Где тело?
– Там. – Старый боец указал в сторону небольшого кафе в центре моста, как-то странно посмотрев на меня.
В нескольких метрах от того места, где мы стояли, я увидел мерцающий купол заклинания «неприкосновенности».
– Мы-то уже все видели, – вздохнул дядя Саша. – Пусть он лучше один пойдет.
Это было адресовано мне.
– Но камера же у Кирилла. – Я растерянно оглядел собравшихся.
– Иди-иди. «Неприкосновенность» сейчас сниму.
Я медленно пошел к телу. За несколько шагов до него дядя Саша за моей спиной убрал защиту, и мерцание исчезло.
Я остановился.
Света лежала, раскинув в стороны руки и неестественно поджав под себя одну ногу. Светло-русые волосы рассыпались по земле, на одежде никаких следов крови. С правой стороны сумка, в метре от левой руки мобильник в знакомом розовом чехле. Словно она неожиданно поскользнулась и упала на спину, но еще не успела встать.
Если бы не цвет лица.
В нем не было ни кровинки. Мертвенно-бледное, восковое.
Глаза закрыты.
Я остолбенело стоял, ощущая, как на меня бетонной плитой обрушивается страшная правда. Чудовищная реальность, которую я не хотел принимать.
Двигаясь словно на плохо смазанных шарнирах, я обернулся.
– Что с ней сделали?
Собравшиеся за моей спиной Иные молчали.
– Сила, – нарушил тишину дядя Саша. – Из нее выпили всю Силу.
