полоске кожи. Через пару дней чуть не прибили Анри Фуэна, который не был подмастерьем, поскольку три года назад получил посох мага, но при этом выглядел очень молодо. Кстати, из всей магической братии, которая собралась здесь, он являлся единственным, кто вызывал у меня симпатию. Он вообще больше был похож на наемника, а не на мага, поскольку о вечном не размышлял, зато лихо пил вино, был не дурак подраться, и его знали все обозные куртизанки. Он и к моему принцу в шатер захаживал несколько раз, краем уха я даже расслышал, что Айгон предложил Анри занять место придворного мага при себе. Неофициально, разумеется, но смысл от этого не меняется.
Так вот, кто-то чуть его не убил. От двух арбалетных болтов он увернулся, но еще парочка достигла цели. Добро еще, что сознание не потерял и угостил огнем несколько темных фигур, которые бросились к нему из-за деревьев. А сомлей — тут ему и конец бы настал. Трупов злодеев, увы, наутро не обнаружили.
На прошлой неделе несчастье не обошло стороной и нашу компанию. В ночь со среды на четверг убили Лаванду Веннинг, девушку тихую и незаметную. Я, если честно, вообще не представляю, кому могла быть выгодна ее смерть. За почти два года учебы я не слышал в общей сложности от Лаванды и двух сотен слов. Она была как мышка, вечно сидела где-то в углу с книгой, из-за которой ее видно не было. И вот она умерла. Причем смерть была неприятная — сначала ей перерезали горло, прихватив за шею сзади, а после еще и вскрыли вены на руках. Когда ее нашли, она была холодна как лед и цветом лица похожа на него же.
Нам жутко хотелось кого-нибудь за это убить, но кого — непонятно. Стивен ле Ре после гибели своей ученицы разве что землю носом не рыл, но все впустую. И в нашем случае так же — ни малейших зацепок. Кабы ее изнасиловали, можно было бы что-то придумать, через семя, оставшееся в теле, выйти на убийцу, но этого не случилось. Лаванду хладнокровно прикончили, не оставив совершенно никаких следов. Мы поскрипели зубами, похватались за рукояти шпаг, но тем все и закончилось.
После похорон, на которые собрались все, Ворон строго-настрого запретил нам мотаться где-то по ночам и пообещал каждому, кто его ослушается, устроить потом в замке веселую жизнь. Ну или то еще посмертие в случае гибели.
Между прочим, тем же вечером ко мне заявился Агриппа, которого я не видел с того самого дня, когда он отвел меня к мастеру Гаю. Он возник как всегда ниоткуда и потребовал то же, что и наставник. То есть не шляться в темное время суток. Что к чему, он не знал, но добавил, что это не его личное пожелание, а приказ мастера Гая. Напоследок он заставил меня показать ему клинки моей шпаги и даги, после надавал тумаков, обнаружив на них тусклоту. Ну да, я давно оружие из ножен не доставал, но в этом и нужды не было. Так я ему на свою голову и сказал, после чего он задал мне дополнительную трепку и заставил привести оружие в порядок прямо в его присутствии.
В общем, нехорошо было вокруг. Для нас, подмастерьев, нехорошо. Я так думаю, что визит Ворона к Шеппарду и был обусловлен этими смертями. Причем слово свое наставник держал. Первым под раздачу попал Фальк, буквально на следующий вечер после похорон приперший девчонкам здоровенный окорок, которым он разжился в какой-то деревне. Естественно, шума от Карла было много, и Ворон моментально сообразил, кто пожаловал в гости.
В результате наставник крепко отмутузил Карла тем самым окороком, заляпав жиром его плащ, выдал длиннющую, заставившую покраснеть даже Фришу тираду, целиком состоявшую из непристойных слов, а после чуть ли не за ручку проводил его в отряд. Последнее, полагаю, было для Фалька особенно унизительно.
Вот по этой причине я и не рискнул со своими предположениями сунуться к Ворону. В конце концов, днем раньше, днем позже? Эльфы уже отбыли, их не догонишь. Да и потом, могу предположить, что это знание мастер все равно оставит при себе. Ему нет дела до того, что творится вокруг, пока это не затронет лично его.
Рози, заметим, тоже меня крепко отругала, как только прибежала к полуразрушенному дому, у которого я ее ждал. Я передал ей, что пришел, через Эбердин, которую встретил в деревне, где лекарский обоз устроился на ночевку. Удачно вышло. Я, пока через лес шел, всю голову сломал, как Рози дать знать о себе, причем так, чтобы Ворону на глаза не попасться.
Отругала, а потом спросила:
— Что, так хотел меня увидеть?
— Ну да, — ответил ей я. — Соскучился.
Правдой в полной мере это не было, но и ложью — тоже. Если совсем начистоту, я не знаю, по какой именно причине направился к лекарским обозам, прошлепав пешком пять миль по грязной и разбитой в хлам лесной дороге. Тут много всего сплелось — и то, что я по своим соскучился, и то, что мне домой, в замок, хотелось, и то, что мне смертельно надоели разговоры, которые велись в свите принца. А уж как сам принц мне опостылел! Так-то, по сути, Айгон был неплохим парнем, смелым и честным, но очень уж властолюбивым. Сверх меры. Он просто грезил своим будущим величием, тем, как будет править и повелевать. И нас всех уже записал в свои подданные, не особо разбираясь, кто есть кто. Само собой, я с ним не спорил, но все эти: «А еще я напишу уложение о проступках, преступлениях и наказаниях» и «Шлейцер станет столицей моего королевства. Только надо его перестроить будет, а то маловат», — выматывали жутко. Не слишком верным оказалось первое впечатление, которое он на меня произвел.
Естественно, все его окружение ему поддакивало, что только сильнее распаляло его воображение и тешило самолюбие. Я удивляюсь, как он до сих пор не велел обозным кузнецам себе корону сковать, хотя бы железную. Одно хорошо — в бой Айгон не рвался, берег себя для будущего владычества над этим краем. Да и до того он только делал вид, что поле битвы для него — дом родной, побыв рядом с ним, я это отлично понял. Работа на публику, вот и
