— Причем крайне неумело, — добавила Рози. — Эраст, я рада что ты жив.
— Вот только непонятно, как так вышло и почему он был не со своим отрядом. — Ворон махнул рукой, показывая, что можно и присесть. — Де Фюрьи, дайте ему каши и хлеба. Пусть сначала поест.
Все как всегда. Сначала поешь, потом расскажи.
— Мастер, да чего тянуть? — пожал плечами я. — Отстал я от них. Мы в городе наткнулись на нордлигов, ребята их прикончили. Понятное дело, у нас тоже без раненых не обошлось. Троих-то пустяково зацепили, ничего серьезного, а вот одного здорово приложили. Живот ему распороли, да сильно так, все кишки наружу вылезли. Я с ним и остался. Без толку, правда, помер он скоро, я ничего сделать не смог.
На лицах девушек появилось понимание и даже сочувствие. Миралинду же и вовсе передернуло.
— Нам про это можешь не рассказывать, — заявила она. — За этот день я столько распоротых животов и торчащих из кожи костей видела, что на всю жизнь хватит.
— Да кости — это еще ладно, — мрачно возразила ей Сюзи Боннер. — Я вот как вспомню тех, кого из-под стен Шлейцера с ожогами привозили, вот где ужас-то был! Головешки с глазами. Чего их вообще к нам тащили, сразу же ясно: тут и магия не поможет.
— Что было дальше? — поинтересовался у меня Ворон, дождавшись, пока Сюзи замолчит.
— Да ничего. — Я принял из рук Рози миску с кашей и кусок серого хлеба. — Прибился к какому-то отряду, шастал с ними по улицам. Потом стемнело, я и решил выбираться из города, тут-то уж никто меня в дезертирстве не обвинит. Тем более там вообще уже была не война, а разбой.
— Если бы только там. То, что происходит, и войной-то не назовешь. — Ворон встал, подошел ко мне, цепко ухватил меня пальцами за подбородок и повернул мою голову влево-вправо. — А это где тебя разукрасили так? На свежие синяки не похоже.
— Да прошлой ночью с одним из отряда монсеньора Лигона повздорил, — снизу вверх глянул я на наставника. — Думал, что смогу ему наподдать. Переоценил я себя. Да там еще и друзья его подключились, так что досталось мне по полной.
— Н-да. — Ворон рывком поднял меня на ноги и скомандовал: — Плащ распахни.
Он приложил свою ладонь мне к животу, потом к груди.
— Ребра целы, — заметил он. — Уже хорошо. А вот селезенке перепало изрядно, благо еще, что до ее разрыва дело не дошло.
Ладонь наставника как будто раскалилась, и по телу пронеслась волна тепла. Мне сразу стало легче дышать, и неприятное еканье при дыхании, которое то и дело донимало меня в течение дня, пропало.
— Ну, считай, что ты отомщен, — сказал мне Ворон и отвесил подзатыльник, когда я зашипел от боли. Его ладонь стала горячей как угли, если не жарче. — Терпи, боль — вечный спутник мага.
— А почему отомщен? — спросил я сквозь зубы.
— Так все твои обидчики мертвы, ты же слышал, — объяснил мне наставник. — А тебя теперь в другой отряд определят. Завтра утром к Шеппарду пойдем, он тебя и распределит к кому-то. Не ты один, надо думать, бесхозным остался. Часа два назад ко мне его вестовой приходил, как раз насчет этого вопроса его распоряжение о встрече передал. Так, ну все вроде. Отеки я убрал, селезенку подлечил. Печень еще у тебя чуть увеличена была, но от драки или нет, это мне неизвестно. Ты, Эраст, на вино не налегай в будущем, нехорошая у тебя предрасположенность.
— Я тоже так хочу — уметь определять внутренние повреждения, — требовательно заявила Гелла. — Мастер, вы нас такому не учили!
— Это приходит со временем и опытом, — пояснил Ворон, массируя ладонь. — Надо очень много людей вылечить, чтобы научиться распознавать хворь так, как я. Побольше практики — и научишься подобному. Главное не ленись.
— Спасибо, наставник. — Я ощупал живот. Ничего не болело. — Я сам себя после драки подлечил кое-как, но силенок у меня еще маловато.
— Силенок у тебя хватает. — Ворон снова присел на бревнышко. — Опыта нет. Но это дело поправимое, скоро вы все изрядно подтянетесь в искусстве врачевания, при таком-то подходе к делу. Через день-два мы двинемся к побережью заканчивать эту нелепицу, которую вы почему-то называете войной, и у вас будет предостаточно материала для практики.
— Вы думаете, что это затянется надолго? — заинтересовался де Лакруа.
— Надолго? Вряд ли, — покачал головой Ворон. — С чего бы? Шлейцер взят, дорога к морю открыта. Теперь все будет проще. Я слышал о том, что нордлиги стали воевать по-другому, но это ничего не меняет, как бы они ни ухищрялись, нас просто больше. Я слышал, что на подходе еще два отряда по пятьсот человек каждый, плюс маги вступили в дело. Мы их попросту задавим силой. Еще добавьте сюда тот факт, что это не их родные Ледяные острова, а чужие земли. Ну а главный козырь — это великое умение Шеппарда не жалеть своих людей, заваливая противника трупами.
— Не таких уж и своих. — Гарольд подбросил в огонь несколько поленьев. — Как раз гвардейцы Айронта в бой и не вступали, ни при штурме, ни за стенами.
— А я слышал, что Шеппард сразу просил магов разнести стену вдребезги, чтобы людей не терять, — добавил Робер. — Но те уговорили его выждать, чтобы поднять душевный настрой войск. Интересно, с каких пор бессмысленная гибель соратников поднимает боевой дух? Героическая — да, но вот такая…
— Насчет боевого духа не знаю, — прозвенел голос Агнесс. — А мне один солдат сказал, что мы, проклятые маги, специально их на убой послали,
