Эмма 109, как обычно, тратит немало времени на то, чтобы выяснить план места и то, где расположены входы и выходы для Великих. Зоомагазин находится в центре австрийской столицы, на нем висит вывеска «Сяоцзе дискаунт». Под вывеской надпись большими красными светящимися буквами гласит: «минус 30 % на Сяоцзе Деко».
Глава группы коммандос дожидается ночи и, после того как уходит последний Великий, дает команду атаковать.
Три мятежницы тихонько пролезают через вентиляционную решетку, проникают в магазин и, произведя рекогносцировку, начинают ориентироваться на месте.
Рядом с собаками, кошками, морскими черепахами, хомяками, морскими свинками, кроликами, попугаями и канарейками здесь хранятся на полках микроженщины Сяоцзе, рассортированные по возрасту и по профессиональной специализации. Эмче, которая говорит по-немецки, переводит для других: УБОРКА, ПРОИЗВОДСТВА С ВЫСОКОЙ ТОЧНОСТЬЮ, ИГРУШКИ, ДЕКОРИРОВАНИЕ, ТРУДНЫЕ РАБОТЫ, УСЛУГИ В ОФИСЕ, ОБСЛУЖИВАНИЕ НА КУХНЕ.
Три спасительницы входят в клетку с надписью: СЯОЦЗЕ ДЛЯ ДЕКОРИРОВАНИЯ.
– Быстро, за мной! – командует Эмма 109 двум десяткам пленниц.
Но они смотрят на нее, не реагируя, как будто бы не понимают.
Эмма 109 пытается сказать это по-английски.
– Мы понимаем французский, – наконец заявляет одна из них. – Проблема не в языке – проблема в том, что мы не желаем следовать за вами.
– Мы пришли освободить вас, – объявляет Эмма 109.
– Что это такое «свобода»? – спрашивает одна из Сяоцзе для декорирования, заинтригованная.
Эмма 109 осознает, что для этих созданий, выращенных промышленным способом, к которым относятся как к вещам, слово «свобода» не имеет никакого значения.
С женщинами-хирургами у Курца диалог был возможен, это были Эмчи из «Пигмей Прод», воспитанные соответствующим образом. Но эти Сяоцзе считают личным достижением только рабство.
– Свобода – это когда вы больше не сидите в такой клетке, как эта, – уклончиво отвечает Эмма 109.
– А, вы хотите сказать: это значит быть проданной клиенту? – спрашивает белокурая Эмче Сяоцзе, которая вроде бы более понятлива и любопытна, чем ее подруги.
Эмма 109 начинает беспокоиться. Она опасается, как бы не вернулись Великие.
– Свобода – это когда вы никому не принадлежите.
Эмчи Сяоцзе смотрят друг на друга и что-то обсуждают между собой. Одна из них в конце концов высказывает вслух то, что другие думают про себя:
– Никому не принадлежать – это значит быть непроданным. Вы предлагаете нам стать «Сяоцзе, которую никто не хочет»?
Другие хихикают.
– Очень жаль. Мы предпочитаем не иметь свободы и быть проданными хорошему клиенту, который оценит нас, – утверждает белокурая девушка.
Другие согласны.
– Я мечтаю быть на письменном столе и держать ручки, – с увлечением говорит одна.
– А я хотела бы сидеть под телеэкраном, готовая подбежать с телевизионным пультом по малейшему знаку хозяев, – бросает другая.
– А я в детской комнате заменять бебифон, готовая вскочить и дать бутылочку с соской, если малыш проснется.
– А я – быть в ванной, держать зубные щетки и тереть спину и шею Великим.
– А я – за стеклом шкафа в библиотеке, с хорошим освещением, не в тени, конечно. Если попросят, я буду перечислять названия книг и говорить, где они находятся.
Эмма 109 пришла в столь большое замешательство из-за такой сервильности, что с трудом находит что сказать.
– Ну, как вам сказать… свобода – это замечательно, – напористо говорит спутница Эммы 109, придя ей на помощь. – Все существа хотят быть свободными и решать, что будут делать, так, чтобы им никто ничего не навязывал.
– Если никто не будет говорить нам, что делать, мы пропали, – проявляет беспокойство белокурая микроженщина.
– Да, так, как ты говоришь, с твоей свободой, мы будем отвергнутыми и бесполезными. И ты называешь это удовольствием, – иронизирует другая.
– Да, нет… вы будете полезны… для самих себя. Вы не работаете больше на других, а работаете на себя. Именно вы сами принимаете решения о том, что касается ваших интересов.
Женщины Сяоцзе рассматривают своих освободительниц, их это совсем не убедило.
– Лично я предпочитаю подчиняться и знать, что делать со своей жизнью. Если бы я была свободной, я не знала бы, чем занять свое время, целый день. Моя жизнь не имела бы никакого смысла. Это было бы даже весьма мучительно.
