Признаться, я думала, что этой информацией владеет круг лиц, так или иначе связанных с происходящими событиями. И я очень надеюсь, что мне не прилетит от принца нагоняй за разглашение информации.
Магистр стал чернее тучи. Он резко поднялся и вышел из кабинета, не проронив ни слова. Лорд Эльтерил проводил его встревоженным взглядом.
– Скандала избежать не удастся, – он посмотрел на закрывшуюся дверь. – Не обращайте внимания, – эльф перевел взгляд на нас, – давние счеты.
Неужто магистр не ладит с королевской семьей? Отсюда понятна реакция – его не уведомили, умолчали о важной детали, а он все-таки является деканом Академии, где берет начало вся эта история.
Да, должно быть, ему обидно.
Магистр вернулся с амулетом для связи, раздраженный и злой. Видимо, успел пообщаться по дороге.
– Савелье, – он обратил ко мне черные глаза, – в следующий раз будьте добры сообщать мне важную информацию.
– Я не знала, что вам не сообщили о дневнике, – сказала я в свою защиту.
Айнех сел в кресло, продолжая сжимать в руке амулет для связи.
– Идите, Савелье, – магистр кивнул на дверь, – готовьтесь ко второму испытанию. Гарье, проследите, чтобы она до него дожила.
Умеет магистр сказать нужные слова. А самое главное – вовремя.
На ужине за столом царило молчание, как и во всем зале. Никаких смешков, никаких разговоров, только скорбный вид и всхлипы тех, кто знал погибшую.
Ее портрет с сияющей улыбкой расположили в центре, чтобы каждый смог запомнить черты лица этой милой девушки.
Голубые глаза лучились счастьем… в последний раз. Этот снимок навсегда сохранит энергию и эмоции, какие она испытывала.
Чем больше я смотрела на ее фото, тем несчастней она мне казалась. Словно она, улыбаясь, уже тогда в глубине души знала, что что-то случится. Знала, но, может быть, не могла понять до конца. А может, и понимала, но не осмелилась произнести это вслух. Или я просто хочу так думать.
Я много раз пыталась понять причины смерти этой ни в чем не повинной девушки. Пыталась… но так и не смогла этого сделать.
Она ушла из жизни по глупому стечению обстоятельств. Если бы меня не было рядом, то, возможно, она бы сейчас сидела здесь, в обеденном зале, за своим столом, со своими друзьями. Шутила, смеялась и готовилась выступить на втором этапе.
Как же все-таки несправедлив мир.
– Не вини себя, – разгадала мои мысли Малена, – ты не виновата в ее смерти.
Гейд и Али предпочли ничего не говорить, продолжая уныло ковырять в тарелке филе рыбы.
– Если бы я… – начала я, но Малена перебила меня:
– Ты не сможешь ее вернуть, никто не сможет. Ничего от обвинения себя не изменится.
Малена права, но не так легко избавиться от мысли, что, если бы меня не оказалось в том месте, она была бы жива.
В этот вечер не было громких речей, лишь тихая скорбь, скребущая душу.
– Когда ты успела стать такой чувствительной к чужому горю?
Мы с Маленой возвращались в комнату по полупустым коридорам.
Я пожала плечами. Не говорить же, что я всегда была такой.
До безразличия Ирэне мне, наверное, никогда не дорасти.
– Ты изменилась, – Малена первой переступила порог, – и я пока не поняла, нравится мне это или нет.
– Людям свойственно со временем меняться. – Я бросила кофту на стул.
– И Витору. – Малена кинула футболку поверх моей кофты.
– Только не начинай опять, – простонала я.
Вечером она обязательно возвращается к одной теме: Витор и кольцо. Меня уже начинает подташнивать.
– Я не начинаю, я пытаюсь воззвать к твоему разуму.
– Ты пытаешься съесть мой мозг. – Я застегнула пуговицы на пижаме.
Малена фыркнула, выражая свое отношение к моим словам.
– Витор меняется, пусть и медленно, черепашьими шагами, но меняется. Потому что ты его меняешь. А откажись ты от него, и что?
– И что? – переспросила я.
– И ничего! Ничего. Не будет больше такого Витора. Вернется тот Витор, только он станет безжалостнее, расчетливее и вообще перестанет доверять людям.
– А он доверяет людям? – удивилась я, расправляя постель.
Подруга не спешила с ответом.
– Ну-у… может быть… не уверена на сто процентов, но, думаю, сейчас толика доверия у него имеется.
Если и имеется, то тщательно замаскированная. Он настолько закрытый, что понять его… очень сложно. Его мотивы всегда остаются покрыты завесой
