Эйб покачал головой:
— Я видел надписи на санскрите и раньше, но даже если бы от этого зависела моя жизнь, я все равно не смог бы перевести ни слова. — Он внимательно рассматривал ожерелье. — Вообще-то это не совсем санскрит. Откуда оно?
— Из Индии.
— Правда? Тогда это, вероятно, ведический, один из проарийских языков. — Эйб выдал эту информацию нарочито безразличным тоном знатока, затем повернулся и стал постукивать пальцами по углу ящика с бомбами.
Джек не знал, важничает ли его друг или нет, но не хотел лишать его возможности пустить пыль в глаза.
— Откуда ты, черт побери, знаешь это?
— А ты считаешь, что в колледже я изучал оружие? Между прочим, я получил диплом бакалавра гуманитарных наук в Колумбийском лингвистическом колледже.
— А эта надпись на ведическом, а? Она что-то означает?
— Она означает, что ожерелье старинное... С-Т-А-Р-И-Н-Н-О-Е.
Джек указал на стальные кольца.
— Об этом я и сам догадался.
Эйб перевел разговор на другую тему:
— Знаешь, я никогда не спрашивал, Джек, но на этот раз должен: во что ты вляпался? Тем, чем ты вооружился, можно разнести пару кварталов.
Джек не знал, что ответить. Как он мог рассказать кому-либо, пусть даже и лучшему другу, о ракшасах и о том, что ожерелье делает его невидимым для ракшасов?
— Почему бы тебе не подвезти меня до порта, может, и сам увидишь.
— Заметано.
Эйб согнулся под тяжестью бомб, когда Джек с огнеметом за спиной маневрировал по ступенькам, выходя наружу. Джек едва пролез в дверь. А Эйб закрыл железную решетку и сел на водительское сиденье грузовика.
— Куда едем?
— Давай на запад по Пятьдесят седьмой. Доедешь до конца, потом повернешь направо. Найдешь удобное укрытие под скоростной дорогой, а дальше — пешком.
Пока Эйб вел грузовик, Джек прикидывал варианты, как попасть на корабль: подниматься по канату с огнеметами и бомбами — не может быть и речи. Надо опускать трап. А дальше события могут обернуться двумя путями: если ему удастся пробраться на корабль незамеченным, то он просто установит бомбы, и ищи ветра в поле; если его обнаружат, придется пустить в дело огнемет. Если выдастся возможность незаметно про-
браться к люку, он покажет Эйбу ракшасов. Только тогда Эйб поверит в его рассказ о том, что находится в трюмах корабля Кусум а.
К утру в Нью-Йорке не должно остаться ни одного ракшаса. А если их атаман вмешается в это дело, то Джек с удовольствием поможет ему отправиться в путь к последующему перерождению.
Грузовик остановился.
— Приехали, — сказал Эйб. — Что теперь?
Джек с трудом вылез из машины и зашел со стороны Эйба. Он указал на темный северный пирс — девяносто седьмой.
— Подожди здесь, пока я поднимусь на борт. Я недолго.
Эйб посмотрел в окно, потом повернулся к Джеку с вопросительным выражением на его круглом лице.
— На борт чего?
— Корабля. Ты его можешь увидеть отсюда.
Эйб покачал головой:
— Не вижу никакого корабля, ничего кроме воды.
Джек всмотрелся в темноту. Его там нет! Со смешанными чувствами удивления, разочарования и спокойствия он побежал по причалу. Пустому причалу.
— Кусум сбежал! — закричал Джек, поворачиваясь к грузовику. — Он сбежал!
Он понимал, что, наверное, выглядит как псих, подпрыгивая на месте и смеясь как ненормальный. Огнемет хлестал ремнем по спине, но Джек не обращал на это внимания.
Он победил! Он убил Мать-ракшаси, а Кусум поплыл в Индию без Вики и без Калабати! Внутри него разливалось радостное чувство победителя.
