такие красивые, что нельзя отвести глаз, устлали ковром все вокруг. Было очень жарко.
Женщина огня, улыбаясь, сняла с себя рукавицы, шубу и шапку и, перекинув одежду через руку, направилась к большому жилищу. Хижин таких Ата тоже никогда раньше не видела. Она была сделана не из шкур, а из камней, высокая, такая высокая хижина, что если Ата станет на плечи кому-нибудь из мужчин, а тот станет на спину оленя, то все равно до верхушки не дотянуться. Охотники, ходившие зимой к Воде Торгов, рассказывали о таких жилищах, говорили, что есть и еще больше, чем это, достающие до облаков, такие высокие, что солнце может зацепиться за их верхушку, проплывая по небосводу. Но даже увидев все своими собственными глазами, Ата верила с трудом.
В хижине была дверь из дерева, она открывалась, и чтобы войти, совсем не нужно было нагибаться. А внутри было столько места, что можно было разбивать жилища Детей Снегов прямо здесь. Женщина положила свою одежду на… не знала Ата, как называются все эти приспособления… словно сиденья в больших санях…
Она была красивой. Выше Аты. Волосы у нее светлые и блестят, словно в них поселились солнечные лучи. Глаза зеленые, как та трава, что перед хижиной. Она была одета в такое красивое платье голубого, как небо, цвета, что Ата не могла оторвать глаз. И украшения женщины – серьги, браслеты и ожерелье – сияли и искрились, переливаясь разными оттенками от бликов огня в очаге.
Ата чувствовала себя так, будто добрые духи отнесли ее в страну вечного лета, что ждет всех Детей Снегов, когда огонь их жизни погаснет… Ташани было жарко. Она сняла с себя верхнюю одежду и осталась лишь в длинной меховой рубашке, которую носила в жилище. Ата знала, что не выглядела такой же красивой, как женщина. Даже если она наденет свои лучшие наряды и там-тук, подаренный Милкой, все равно не будет так красива.
– Меня зовут Алсая, – сказала женщина и опустилась на мягкое сиденье. Она сделала знак Ате, и та поняла, что женщина хочет, чтобы гостья тоже села. – Расскажи мне, что ты видела на севере. И почему твой народ идет к Северному заливу.
К Северному заливу? Они же идут на юг… Ата вспомнила, что Северным заливом у людей огня называется Вода Торгов.
Кто эта женщина? Как она переместила их сюда? Из зимней холодной ночи – в теплый день, словно согретый десятком очагов… Где они сейчас? На земле? На небе? В стране людей огня? Эта женщина очень могущественна, она, наверное, говорит с духами, и те не отворачиваются от нее, как от Ташани; а может, она сама и есть дух?
– Я видела
Ата рассказала, как погибло ее племя. Женщина слушала, а ее белое лицо, которого, казалось, никогда не касались мороз и солнце, стало еще более белым, словно снег в тундре.
Потом Ата поведала о том, как шла на юг, как видела мертвые стойбища, как встретила людей и как духи не ответили ей. О том, что сейчас они собираются, чтобы бежать от пробудившегося зла. Дети Снегов никогда не слышали о таком зле, и их предки не слышали. Откуда оно пришло, чего хотело?
Ате показалось, что женщина дрожит и даже обхватила себя руками, чтобы эту дрожь унять. Она боится. Так, значит, не так она могущественна. Но ведь даже духи боятся
Глава 24
Воспоминания и встреча
Вирд носился со всех ног по отцовскому дому, взбегал по ступенькам на одном дыхании и, представляя, что летит, съезжал по перилам, лежа на груди и широко раскинув руки-крылья. Внизу он умудрялся вывернуться и не упасть носом в пол. Вирд всегда хорошо удерживал равновесие. Он мечтал, что когда вырастет, то сможет владеть мечом – он станет боевым Мастером… Хотя отец всегда говорил, что Дар сам выберет, если он у Вирда есть, а если нет – не беда, можно отправиться в Пятилистник, в Академию Воинств.
Вирд снова взбежал наверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки, но съезжать по перилам передумал: он увидел, что отец вышел из мастерской и направляется на кухню, чтобы наскоро перекусить. Последнее время он работал почти без отдыха над каким-то странным предметом, который заказал ему Советник Ках. Он принес отцу камень ярко-алого цвета, размером с яйцо, только идеально круглый. Отцу был не известен этот камень.
Советник Ках, о чем прознал пронырливый Вирд, просил отца сделать оправу точно по чертежам и не повредить сам камень. Заказы от Совета отец должен был выполнять незамедлительно, но в этот раз работа давалась ему трудно. Вирд слышал, как отец жалуется маме, что его Дар как будто сопротивляется.
Теперь, когда заказ был почти готов, отец перестал пускать Вирда в мастерскую, хотя раньше он всегда показывал ему то, над чем работал, и рассказывал, как он это делает. Рассказывал о свойствах камней и металлов, об их назначении и заключенной в них силе. Вирду нравилось в мастерской так, как нигде. Он мог часами любоваться на драгоценные сияющие камешки, рассматривать фигурки из золота и серебра, которые нужно было вначале отливать, а затем дорабатывать специальным резцом, он согласен был сидеть тихонько рядом, не мешая, не производя шума, и следить, как отец творит чудо.
Теперь же возможности взглянуть на камни или на новую работу не было. И все из-за этого неприятного Каха.
Вирд незаметно проник в мастерскую, прикрыл неслышно за собой дверь и вскарабкался по выложенной природным камнем стене наверх – там было его
