хитрость и лживость в его голубых глазах? «Страх – благородство рабов», – говорил ее отец. Раб без страха – подлец и лжец. А у слуг нет такого страха. Слуга не боится, что за ним пошлют эффа. Слуга не знает, что это такое, когда зверь идет по твоему следу.
Фенэ вздохнула. Слишком мрачные мысли для утра, еще и для такого утра. Сегодня ее караван отправляется в Тарию. Кох-То, которая не знает истинной причины путешествия Фенэ, наверное, еще спит. Но слуги и повозки уже готовы, уже собраны у Северных ворот и ожидают двух благородных.
Прическа Фенэ была закончена, щеки стали гладкими от пудры, глаза казались больше и выразительнее. Служанки облекли ее в шелка и драгоценности. И Фенэ с удовлетворением заметила, что Ого проснулся и, как большой кот, потягивается на перине.
Куголь Аб был помилован. Помилован к’Хаэлем, но не своей совестью. Для него – старшего смотрителя эффов – честь дороже, чем жизнь.
К’Хаэль Оргон оставил ему жизнь, чтобы Куголь Аб мог расследовать это дело. Если же расследование не раскроет тайны или докажет, что виновен он – старший смотритель эффов, то Куголю нет смысла жить дальше. Его жизнь – это безупречное имя.
Куголь Аб провел много бессонных ночей с того вечера, как вернулся опозоривший его эфф. Он напряженно думал, вспоминал все подробности жизни Угала, искал, нет ли его, смотрителя, ошибки хоть в чем-нибудь. И не находил.
Он всегда следовал строгой инструкции в воспитании и отборе эффов; инструкции, которую составили еще их создатели в далекие древние времена. И он ни разу ее не нарушил, ни одного слова, ни одной запятой. Он все делал правильно, как учил его отец, а отца – его дед.
Эффы к’Хаэля Оргона всегда считались самыми лучшими по многим оценкам. И стоили очень дорого. Стоимость эффов хозяина увеличивало и безупречное имя самого Куголя Аба, который был потомственным смотрителем, лучшим. А у лучшего всегда есть враги – так говорил его отец.
Именно это и беспокоило Куголя Аба. В Аре было лишь восемь семей – заводчиков эффов. Лишь им принадлежало право разводить и продавать животных, а также оказывать услуги по поимке рабов тем благородным, которые не имели собственных эффов.
Восемь семей и восемь цветов ошейников. Эффы были грозным оружием, и император не мог допустить, чтобы их использовали не по назначению. Велся строгий учет проданных и купленных животных. Ошейник надевался при рождении зверя, и купленный у к’Хаэля Оргона эфф заносился в специальную книгу и навсегда оставался в красном ошейнике – цвета рода Холо (рода к’Хаэля Оргона).
Зеленый – был цветом рода Хай-Лид из Южной провинции, могущественной некогда семьи, владеющей множеством эффов и соперничающей уже несколько десятков лет с эффами рода Холо. Но Хай-Лид вырождался. К’Хаиль Фенэ, возглавившая его, не имела детей, а после ее смерти все эффы в зеленых ошейниках перейдут в собственность императора, как гласил закон.
Синий, сиреневый, серый и белый цвета – не были такими уж конкурентами для Холо, у каждого из заводчиков – не больше дюжины зверей.
Оставались черный и коричневый. Эффы в черных ошейниках уже как два поколения находились в руках императора после казни главы рода Бир. Звери в коричневых – цвета рода Май-Ко, к’Хаэля Алада – наступали на пятки, по всем качествам догоняя эффов Холо. Но у Май-Ко никогда не было потомственных смотрителей, что отпугивало покупателей, и переманить-перекупить смотрителей у других родов им не удавалось, как они ни старались.
Куголь Аб был уверен, что именно один из этих родов пытался дискредитировать эффов к’Хаэля Оргона. Беглый раб – мальчишка Рохо – не мог остановить зверя, он лишь инструмент в умелых руках. Очень скоро он доберется до города, вероятнее всего, это будет Бурон, и предъявит ошейник. А неизвестные «доброжелатели» к’Хаэля Оргона помогут ему разнести весть о снятом с живого эффа ошейнике очень далеко и очень быстро.
Они будут много говорить и много спорить в высших кругах о том, действительны ли Права раба с ошейником, снятым с живого эффа. Может, даже устроят судилище над ним. Обсмакуют событие со всех сторон, и когда не останется ни одного свободного или раба в Аре, который не услышал бы, что эффы рода Холо – с изъяном, признают, что раб получил свою свободу не из-за собственных достижений, а по причине непригодности зверя. И торжественно передадут сбежавшего раба в руки к’Хаэля Оргона, как доказательство его позора.
«Не нужно быть пророком, чтобы предсказывать, – говорил его отец, – достаточно уметь размышлять. Но по-настоящему мудрый человек не только предвидит события, но и позволит произойти только тем, которые ему выгодны».
Так всегда и поступал Куголь Аб, во славу своего господина. И сейчас он уже предпринял действия, чтобы враг не смог реализовать свой хитрый план.
Куголь Аб послал в Бурон и другие близлежащие города и поселения лучших помощников, хорошо знающих этого Рохо в лицо, с приказом найти и доставить его обратно. Хорошо бы, конечно, перехватить его живого, чтобы допросить о тех, кто помог ему. Но если это не удастся, то лучше прервать никчемную жизнь этого мальчишки, который и так уже однажды обхитрил собственную смерть. Он не должен ничего рассказать. Чем скорее его найдут, тем лучше для хозяина. Возможно, дело это и останется без нежелательных последствий.
Но это только одна сторона монеты. Одна часть тайны. Вторая – как этим злодеям удалось снять ошейник с живого эффа? Да, они могли быть многочисленными и могущественными, обладать многими ресурсами, могли подкупить нужных людей. Но даже он, Куголь Аб, смотритель в пятом поколении, не знал способа, который позволял бы снять ошейник с живого эффа. Да еще сделать так, чтобы эфф остался смирным, как щенок пса-дворняги.
Куголь Аб слышал о случаях, когда по глупости или в приступе безумия смотрители снимали ошейники с эффов. Это всегда оканчивалось многими смертями. И прежде чем такого зверя убивали, а другим способом утихомирить его уже было нельзя, погибали десятки сильных мужчин. Один эфф, истыканный дюжиной стрел, с копьем в спине, прорвался в хозяйский дом и убил всех рабов и всю семью благородных, прежде чем издох. Об этом событии
