Своей душой, душой Ташани, Ата чувствовала исходящее от Него зло… Он улыбался тонкими губами, и от этой улыбки хотелось убежать, спрятаться и никогда больше не выходить… Нет… больше… хотелось никогда не рождаться…
Он тенью промелькнул мимо Аты, огибая ее, и ее взгляд, следуя в том же направлении, но не поспевая за ним, заметил, что следов на снегу Он не оставил. Кто это? Дух?
Ата услышала визг позади себя и круто развернулась. Он схватил Милку, одним движением разрезал длинными кинжалами- ногтями толстый слой одежды, что была на ней, сорвал и отбросил в сторону. Поднял полуобнаженную трепыхающуюся Милку над своей головой небрежно и легко, как тряпичную куклу. Затем полоснул ногтями по ее горлу.
Из раны хлынула кровь, а Он держал растерзанную Милку так, чтобы ее кровь стекала на его волосы, лицо, плечи… Он открыл рот и, прикрыв глаза, жадно ловил алые струи, наслаждаясь этим.
На свежем белом снегу вокруг него расцветали алые цветы от падающих капель крови.
Все произошло мгновенно. Ата стояла неподвижно, зачарованно глядя на происходящее. Охотники, услышавшие крик и заметившие фигуру, бросились бежать к Нему, готовя на ходу копья. Первое копье, которое бросил Акас, подбежав достаточно близко, стукнулось о существо с глухим звуком и отскочило, не причинив Ему вреда, как и другие, последовавшие за первым.
Существо отбросило обескровленную мертвую Милку в сторону и обернулось к охотникам, улыбаясь. Акас, разъяренно рыча, прыгнул на Него с обнаженным кинжалом в руке. Он поймал вождя в прыжке и, держа крупного воина так же легко, как перед тем его хрупкую худощавую жену, полоснул по его горлу так, что голова охотника почти отвалилась. Он так же с наслаждением упивался хлещущей кровью Акаса, не обращая внимания на ломавших ножи и копья об его сухую твердую кожу воинов.
Наконец Он отбросил и тело Акаса, обвел взглядом окруживших его охотников, и те попятились. Затем согнулся, низко опустив голову и вытянув вперед худую руку с длинными кинжалами-ногтями, закружился, как в танце, вспарывая тела воинов.
Что-то мрачно красивое и завораживающее было в этой картине, и Ата смотрела, не отводя взгляда, на Его выверенные четкие движения, на длинные черные, распустившиеся веером волосы, кружащиеся вместе с ним, на брызги алой крови, окрашивающие сверкающий на солнце снег, на падающие растерзанные тела охотников…
Уже через несколько минут все воины племени были мертвы. Их изувеченные трупы со вспоротыми животами, отрубленными головами, ногами и руками валялись вокруг Него. В стойбище царил хаос. Кричали дети и женщины, некоторые, схватив оружие, все еще бежали к существу, надеясь одолеть его, прочие же убегали прочь из стойбища, спасая свои жизни.
Но тут пришли Другие. Они окружили стойбище со всех сторон, не давая проскользнуть мимо никому. Ата чувствовала то же зло, исходящее от них, но они были иными, отличными от Него. Когда кто-то из них подошел поближе, она смогла рассмотреть: ниже Его, но все равно высокие для человека; у них не было той гордой осанки и плавности движений, как у Него, на их головах не было волос, а вместо этого от затылка топорщился кожистый нарост с шипами на концах. Они были широкими и приземистыми, тяжелыми и, похоже, более уязвимыми, чем Он, так как носили сверкающие стальные нагрудники. У них было оружие: широкие мечи и короткие луки.
Другие хватали людей племени Чар и тащили их к Нему. А Ата стояла и смотрела. Смотрела, как Он подошел к старухе Каге и убил ее, как к нему приводили, приволакивали мужчин, женщин, стариков и детей племени, а Он убивал и наслаждался их горячей кровью. Она видела смерть всех своих соплеменников: тех, кого лечила, кому давала советы, кому помогала появиться на свет… Это продолжалось долго. Он убивал и пил, убивал и пил… Отброшенную им обескровленную плоть терзали зубами Другие.
Когда ранили Би, она думала, что если сын Акаса умрет, то беда не минует племя, а если он останется жив, то духи смилуются над ними. И как бы в насмешку над этими ее мыслями, Би был жив, когда все это началось, был он жив и когда все остальные умерли. Он выполз из жилища Аты, услышав шум и крики вокруг, и все это время смотрел, рыдая и выкрикивая проклятия, не в силах что-нибудь сделать, как и Ата…
Би умер последним. Его голову размозжил ударом меча один из Других. А Он даже не стал брать его кровь, Он насытился…
Ата видела, как кожа у Него становится более гладкой и светлеет под потоками крови. Его фигура уже не была такой худой. Он плавно подошел прямо к ней. Он улыбался.
Ата не закричала и не закрыла глаза: она – Ташани, смелая, мудрая Ташани… Ташани без племени.
Он посмотрел на нее глазами из льда, в глубине которых появились красные сгустки, вроде зрачков, дотронулся легко, почти с нежностью длинным ногтем до ее щеки, проводя по ней и оставляя истекающий кровью порез, и сказал голосом сладким, как шепот любимого мужчины:
– Расскажи им, что мы пробудились!
