камней, стреляет искорками, от них у Анри закололо в глазах.
Леонор, замечает внимание мужа, кокетливо поворачивается: Глубокий вырез на спине открывает взгляду соблазнительные ямочки в самом ее основании, такие нежные и аппетитные, что их хочется коснуться губами. А на бедрах…Анри обомлел, по телу пробежала волна возбуждения, маркиз отчаянно сопротивлялся, но предательский взгляд все тянулся к прекрасному, рассматривал ангельское личико, аккуратный носик, чувственные губы, бездонные как море глаза.
«Она хотела меня убить, так почему же я до сих пор жив?».
Холодный взор Леонор уколол Анри прямо в сердце.
— Как твое здоровье, милый? — сухо спросила маркиза.
— К чему эта игра, Леонор? — облизав пересохшие губы, ответил Анри, — ты чего-то не нашла? Чего?
В глазах маркизы вспыхнули зловещие огоньки, полные губы сжались в тонкую алую линию, взгляд обжигал оголенной ненавистью и гневом.
— Я рада, что ты выжил, Анри, — после длительной паузы сказала Леонор и отвела взгляд — ты не голоден?
— Чем я заслужил твою благосклонность и любовь, я знаю, но ненависть? Что стало причиной такой…такой лютой ненависти?
— Ты человек слова, Анри.
— Да, я всегда им был, остаюсь и по сей день, — прошептал Анри, и устало прикрыл глаза.
— Тогда дай мне свое слово, слово маркиза, — голос Леонор перешел на шепот, в глазах отразилось пламя алчности, — нерушимое слово, что отдашь мне то, о чем попрошу, взамен на ответ.
— Только если я обладаю этим, — невозмутимо ответил Анри.
— Только если обладаешь.
— Я даю тебе слово, Леонор де Ланьяк, нерушимое слово маркиза.
Маркиза улыбнулась, лукаво и плотоядно. В ее потемневших, фиолетовых, как вечернее небо глазах вспыхнули радостные звездочки. На лице появилось оживление, бледные щеки налились румянцем, губы стали пурпурными, зовущими, чуть раздвинулись в улыбке, блеснул жемчуг зубов.
— Замечательно, Анри, — низким, грудным голосом проговорила Леонор, зажмурившись от удовольствия словно кошка.
— Сначала ответ, дорогая, — напомнил маркиз, преждевременная радость супруги тотчас улетучилась, лицо вернуло прежний мраморный вид.
— Ты хочешь знать ответ, Анри. Он тебе не понравится, — маркиза кокетливо надула губки, — совсем-совсем.
Анри понимал: Она играет со мной как кошка с мышкой. Теперь, когда цель близка, она немного расслабится, и я смогу узнать правду, а быть может и…
— Дорогой, ты меня не слушаешь? — Леонор пристально рассматривала лицо маркиза: брови нахмурились, нос сморщился, лоб покрылся морщинами задумчивости.
— Боль, — соврал Анри, прикрыв глаза. Голос упал до шепота — Да, я хочу знать.
— Ты мне всегда нравился, дорогой, — Леонор тяжело вздохнула, — но я вышла за тебя по расчету. Холодный расчет и не более.
— Значит все это ради наследства. Но ты же знаешь, что я бесплоден, Леонор, мой брат погиб, ты единственная кто унаследует все, и замок, и земли и титул.
— Нет, — Леонор сосредоточено закусила нижнюю губу, — нет. Мне не нужно твое состояние, Анри. Ни лошади, не земли, ни замок. Только одна вещь, мелочь, которую дал тебе отец, перед смертью, семнадцать с пловиной лет назад.
— Он не давал мне ничего, — при воспоминаниях об отце у Анри екнуло сердце, — хотя, нет, постой. Карта? Он дал мне карту таро, сказал что маг должен быть во главе. Отец часто ездил в Марсель, там у него был собственный клуб. Он верил во всю эту чушь.
— Так и сказал? — глаза Леонор напоминали голодную бездну, — ты уверен?
— Да, вроде бы так, — Анри посмотрел на жену с горечью, губы разошлись в презрительной ухмылке — так ты хотела убить меня ради куска замшелой бумаги? Я бы отдал тебе его, если бы ты попросила. Леонор ты сошла с ума.
Блеск в глазах маркизы напомнил Анри о стали клинка, искрящейся в лучах солнца. Такая же острота и опасность. Леонор присела на простую деревянную табуретку у изголовья, развела руками:
— Может и сошла, но это уже не важно, дорогой. Отдай мне карту, и я оставлю тебя в покое.
— У меня ее нет, Леонор. Нет карты, — тихо рассмеялся маркиз, грудь обожгло болью, — но ты можешь забирать ее, она мне не нужна, я не верю во все эти сказки и предсказания.
Глаза Леонор сузились, превратились в щели, из которых наружу прорывалось пламя ярости, ноздри же, напротив, расширились, вздулись желваки на скулах. Красивое лицо превратилось в уродливую маску гнева.
— Ты дал слово! Где карта! Отвечай!
Анри не успел и глазом моргнуть, холодное острие стилета уперлось ему в подбородок, Леонор надавила на рукоятку, тонкая алая струйка потекла по шее вниз.
