Храмовник хмыкнул:
– Радует, что вы не отрицаете очевидного.
Офицер Филип шикнул на него, но Иттан не полез в беспричинный спор.
– Дело в том, что я обучался на светлом факультете, потому мои возможности несколько ограничены.
Его не услышали.
– Да-да, мы понимаем, – подобострастно закивал Филип. – Идемте, покажу ваши покои.
Он семенил быстро, перепрыгивая через лужи и ямы, а храмовник шелестел одеждами позади и молчал. Гарнизон жил. Вот прошла женщина из гражданских с коромыслом. Вот двое сопляков-новобранцев – лет четырнадцати, если не меньше – атаковали друг друга деревянными мечами. Вот девушка в темном платье до пола шмыгнула в дом с окнами, что были задернуты красными шторами. Ясно, с мужскими потребностями здесь борются вполне определенным способом – нанимают девиц из борделей, и те живут при крепости, поставляют свои услуги и получают наверняка приличное вознаграждение.
– С юга у нас площадка для тренировок, – объяснял Филип, переступая через лежащего на брюхе пса, обросшего колтунами. – Там и стрельбу можете отточить, и ближний бой, ну и магию, само собой. – Храмовник издал звук, напоминающий лошадиное тпру. – Кормят, поят служивых задарма, но коли прикупить чего надобно: одежду или выпивку – лавки там. – Пальцем ткнул в одноэтажные домишки, больше походящие на сараи, расположившиеся у самой крепостной стены. – Ну и это, если невмоготу будет, ну… того… – почесал у себя меж ног, – обращайтесь не к девушкам, а к их хозяину. Цены, конечно, высоки, но и девчонки наши все как одна красавицы и умницы.
Храмовник, вскинув голову, воззвал к богам.
– Не прославляйте запретные связи, Филип! – разозлился он. – Иначе мы все обречены на гибель. Демоны пожрут наши души!
– Не слушайте его. – Филип двинулся к дверям, которые вели в кишкообразные одноэтажные казармы. – Если солдат не способен думать ни о чем, кроме удовлетворения своих, между прочим, естественных надобностей, в бою он бесполезен. Кстати, если денег жалко, можете сговориться с нашенскими женщинами. Их тут много, и за ваше покровительство они готовы платить собой.
– Нет, слушайте! – Внезапно храмовник ухватил Иттана за предплечье и сдавил то. – Вы и без того греховны, ваш брат не должен приезжать сюда! От вас одни проблемы, слышите?
– Слышу, – согласился Иттан, стряхивая скрюченные пальцы.
– Покайтесь богам и оставьте дурное увлечение!
– Всенепременно.
Филип поспешил внутрь. Иттан проследовал за ним. И только храмовник стоял на ступенях и повторял:
– Покайтесь! Иначе демоны поработят вас! – Голос его эхом разбивался о массивные стены. – Маг, – позвал он проникновенно. – Почаще оглядывайся, ибо опасность поджидает на каждом шагу.
Это был уже не туманный намек, но прямая угроза. Да только не испугала она нисколько, лишь взбесила своей напыщенностью.
– Вы хотите сказать что-то конкретнее? – проскрежетал Иттан, обернувшись вполоборота.
– Не я, но боги, – ответил храмовник перед тем, как спуститься со ступеней и уйти.
– Вы уж извините его, такова участь священнослужителя, – вздохнул офицер, бредя по однообразным коридорам.
– Все нормально.
Было холодно и сыро, удушливо пахло плесенью. Туда-сюда сновали хмурые солдаты. Наконец, офицер Филип остановился у скособоченной двери, отворил замок и приглашающе посторонился.
– Ваши покои, господин.
Судьба явно насмехалась, когда завела Иттана в эти края. В чулане, гордо именуемом «покоями», уместилась только односпальная кровать с тонким матрасом поверх, стол, стул да платяной шкаф. Ах да, еще ночная ваза, окрашенная в коричневые цвета. На нее Иттан глянул с особым недоумением. Он привык к канализации, туалету, ваннам, воду в которых подогревали магические кристаллы, но совсем не к аскетизму гарнизонной жизни. Сквозь оконце едва просачивался солнечный свет. Вонь скисшего белья преследовала по пятам.
– Благодарю, – нашел он в себе силы. – Разрешите мне осмотреться.
– Разумеется. – Филип расшаркался. – Комендант ожидает вас после ужина.
– Благодарю, – бездумно повторил Иттан.
Оставшись один, он первым делом отставил вазу в дальний угол. Если так живут командные чины, то где ютятся подчиненные?
Годы высушили коменданта гарнизона, превратив его из пышущего здоровьем человека с портрета, который висел над комендантским столом, в скелет, обтянутый желтой, точно пергаментной, кожей. Ногти на его пальцах были выстрижены чуть ли не до мяса, одежда давно не глажена. Волосы выпали, оставив череп голым. Комендант натужно кашлял в серый платочек, и на том расплывались крупицы крови. Иттан сел напротив, сложил руки в замок.
