делу.
– Думаете? – боясь поверить его словам, протянула я и снова перевела взгляд на экран, где Диар, выйдя вперед, вещал высокопарные речи о том, что в магии тоже есть очень много хорошего и полезного.
Я же никак не могла заставить мозг адекватно соображать, чтобы проанализировать происходящее. А когда все же сумела осмыслить услышанное, то попросту охнула и ошеломленно выдала:
– Он что, рехнулся?! Как может говорить такое, да еще и на всю империю?
– Так ты не читала газет? Не смотрела вчерашнюю малую коронацию? – уточнил маг, а когда я отрицательно мотнула головой, лишь хмыкнул и снисходительно пояснил: – Когда Олдар сообщил, что нашел своего старшего сына, то рассказал очень странную историю. Будто малыш Диар, будучи двенадцатилетним подростком, из-за происков государственных изменников был похищен и спасен магами. Из-за травмы головы мальчик долгое время не помнил даже своего имени, и когда маги обнаружили у него дар, то поспособствовали его развитию. Так что теперь для всех в стране Диар – маг, пусть и довольно слабый.
– Ну, ничего себе! – выдохнула я, удивленно всплеснув руками. – И его приняли?
– Не знаю, – честно ответил Гасим. – По кайтивизорам транслируют лишь то, что разрешено к показу. Потому истинное положение вещей пока останется для нас загадкой. Но не стоит переживать за Ди. Он сильный, умный, пусть и упрямый как осел. Он не прогнется под давлением придворных, скорее весь императорский дворец прогнется под него.
Трансляция все еще шла, и теперь мы вдвоем разглядывали кронпринца, смотрящего на собравшихся в зале членов Совета с видом истинного хозяина положения. Я очень старалась уловить смысл его речи, но из-за собственного нервного состояния так и не смогла разобрать слов. Просто смотрела на Диара, слушала его голос и старалась убедить себя в реальности происходящего на экране.
– Верь в него, девочка, – улыбнувшись, бросил Старый Гасим. – Он истинный сын рода ринорских королей. А эти всегда из любой ситуации умудрялись найти наилучший выход.
– Я верю, – ответила я, чувствуя, как в груди ноет от волнения и беспокойства бедное сердце.
А про себя добавила: «Верю и люблю».
