систем, но все эти коды находились в засургученных пакетах из генеральского сейфа. И все их полковник ввел, тщательно сверяясь с записями.
Но долбаная система не заводилась, мать ее так!
За деревьями на дороге сейчас что-то происходило, что-то потенциально опасное, грозящее и бункеру, и людям, в нем укрывшимся. Не исключено, что солдаты уже подобрались к линии ограждений и режут проволоку. Нет, не режут, иначе бы сработала независимая система сигнализации, но готовятся, обкладывают бетонные столбы опор взрывчаткой, ставят детонаторы.
Господи, ведь вложили в систему обороны все мыслимые технические навороты – от дистанционно управляемых огневых точек и управляемых минных полей до сейсмических датчиков вкупе с системами ночного видения и сверхчуткими микрофонами. При первоначальном тестировании все работало. До контрольного запуска систем было запланировано еще как минимум три испытания, в том числе с ведением огня, но все произошло до этого, все произошло слишком быстро. И необкатанная система просто не включилась.
Мать твою, мать твою, мать… Полковник выстукивал пальцами на поверхности пульта лихорадочную дробь. И ведь ничего он не мог сейчас реально сделать, даже если бы сорвался в крик и стал пинать техников, размахивая пистолетом и угрожая расстрелами – все равно ничего бы не изменилось. Ничего.
Прошло уже пятнадцать минут после окончания разговора с Утесом. Пятнадцать бесконечно долгих минут.
– Товарищ полковник! – Старший группы техников капитан Угрюмов даже откозырял и встал по стойке «смирно».
– Что тебе? – спросил полковник и напомнил себе, что за интонациями нужно следить. Техники тоже заинтересованы в нормальной работе всей аппаратуры. У них тут семьи.
– Мои все прозвонили и оттестировали.
– И…
– Какой-то программный сбой, – тихим голосом произнес капитан. – Что-то в машине.
– А резервную можно включить?
– А резервная согласно инструкции отключена и законсервирована, товарищ полковник, – виновато сказал капитан, будто это он сам придумал такую глупую инструкцию. – Уйдет не меньше трех часов на…
– Понятно, – кивнул полковник.
И вправду, что тут непонятного? Задница. Полная задница. Нет, возможно, все еще обойдется, но… Один-единственный боец с упаковкой пластиковой взрывчатки – и все, придется соглашаться на все условия Утеса. Он ведь никого щадить не станет. Такие, как этот чиновник, свое слово держат. Обещание награды или поощрения – от случая к случаю, но если даже сгоряча пообещал сделать какую-то пакость, то сделает. Обязательно.
– Что ты предлагаешь, Угрюмов?
– Перезагрузить, – тихо сказал капитан.
– Все перезагрузить? – уточнил полковник. – И даже то, что сейчас еще пока работает?
– И даже точки последней линии обороны, – кивнул Угрюмов. – Вырубаем, потом запускаем…
– И не включается вообще ничего, – закончил за него полковник. – Даже камеры наблюдения и пулеметы над входом, которые почему-то пока работают. Так?
– Не знаю, товарищ полковник. У меня есть резервная копия программы. И мне нужно десять минут.
– И полностью обезоруженный бункер… – Полковник посмотрел в глаза капитана. – Твоя семья ведь здесь, в бункере?
– Да, – кивнул капитан.
– Ты понимаешь?..
– Разрешите выполнять? – Угрюмов демонстративно посмотрел на часы. – Десять минут.
– Что у нас останется в рабочем состоянии? – спросил Иванченко.
– Системы жизнеобеспечения, узел связи, внутренние энергосети. Вся механика, ясное дело…
То есть замки на входных дверях уполовинятся. Электронные – вырубятся, система опознавания – вырубится. Только кремальеры и засовы. Это лучше, чем ничего. Монтажники, когда ставили ворота, гарантировали, что сооружение выдержит чуть ли не тактический ядерный удар. Во всяком случае, взрывчатку, что обычную, что в кумулятивных зарядах, придется таскать тоннами.
– Время, товарищ полковник, – напомнил капитан.
– Ладно, приступай. Приступай. – Полковник Иванченко включил микрофон: – Внимание всем. Сейчас будет произведена плановая перезагрузка системы. Возможно временное отключение в некоторых секторах. Всем оставаться на своих местах и выполнять приказы дежурных офицеров и командиров подразделений.
Иванченко откинулся на спинку кресла. Снял с руки часы и положил на край пульта перед собой.
– Начали! – провозгласил капитан Угрюмов, и монитор перед полковником погас.
Десять минут, сказал Иванченко. Десять минут.
