играл Мастера в театре на Таганке. А там, значит, шапочка у Мастера. Она сшила
мне ее своими руками. Говорит: «Маргарита сшила Мастеру шапочку». И она
ведь такая выворотная шапочка, двойная. На ней вензель вышит «ВВ». Ваня,
Валера. Ванька тогда только родился, ему было около года. Поэтому «ВВ». Там
тайна. Во всем заключена тайна. Пепельница, которую я держу в руках, сова,
латунная пепельница, это мне подарила, отдала свою любимую пепельницу моя
жена. Законная жена. Тамара. Она, значит, говорит: «Возьми пепельницу, она
тебе поможет». У актера, хотя я человек верующий, но такие вещи тайные
разбросаны по спектаклю. Четки мне подарил мой сын священник. Когда идет
разговор у Преображенского с Борменталем: «…У вас же нет подходящего
происхождения…». А он: «Что вы! Отец – судебный следователь…». «А у меня еще
хуже: отец – кафедральный протоиерей. .». А у меня сын священник. Четки, и сын
священник. Для зрителя это может ничего не значить. Но это дает внутреннюю
атмосферу для актера. А вообще, в этом варианте постановки два портрета
висит. Сделано новое сценическое оформление. И там портрет молодого меня.
Не знаю, но почему-то это напомнило портрет Капицы и Семенова, наших
академиков и лауреатов Нобелевской премии, в исполнении Модельяни. Ну,
любил он портреты маслом. И вот в этом стиле тоже… Вот эта вся символика
такая, внутренняя символика! Для зрителя она, так сказать, невидима! Не
разгадана… Да и не нужно, это я вам просто говорю для того, чтобы понять, из
каких камушков складывается мозаика атмосферы, мозаика образа, мозаика
роли и т.д. Для меня это очень важные вещи, они помогают мне существовать в
образе. Вот вы спросили о партнерах, а все это – тоже партнеры! Ведь партнеры
24
– не только живые актеры, но партнеры и вещи. Неживые предметы, как вот
